Молот Пограничья. Книга IV - Валерий Пылаев

— Действительно… Тьфу ты, как бес попутал! — Дядя зажмурился и тряхнул головой. — Злющий хожу, как собака. Утром с Катюхой поругался, теперь вот это… Отдохнуть бы нам всем по-хорошему. Только некогда.

— Некогда, — кивнул я. — Ладно, пошли-ка на улицу. Мне тоже воздухом подышать не повредит.

Дядя молча кивнул, и через несколько мгновений мы уже спустились с крыльца и не торопясь двинулись к обрыву над Невой. Солнце уже понемногу клонилось к закату — дни становились все короче, и вечер теперь наступал чуть ли не сразу после обеда. Ветер задувал с севера уже по-зимнему сердито, но я скорее радовался холоду — он, как ни крути, остужал горячую после беседы с пленницей голову… И не только голову.

И не только у меня: прошло несколько минут, и недовольное сопение дяди, стоявшего рядом среди сосен, наконец, стихло.

— Ладно… Вешать девку, конечно, не дело, — тихо проговорил он, поправляя ворот куртки. — Но и здесь держать тоже не стоит. Сбежать, может, и не сбежит, но крови попортит точно. Отвези ее в Орешек к Павлу Валентиновичу — пусть сам разбирается. И с судом, и со следствием, и со всем остальным. Места в крепости много, а охранять и солдаты могут. Им за это государь жалованье платит.

— Вот только этой занозы им там и не хватало, — усмехнулся я. — И что ты с нее спросишь? Землянку в Тайге с ящером своим подожгла? Ну так за это месяц посидит — и отпустят. Если раньше не сбежит.

— Ну… может, подстрелят ненароком — при попытке, так сказать… — проворчал дядя — правда, теперь уже без особой злобы. — Здесь держать тоже нехорошо… А что еще сделаешь?

— Да черт его знает. — Я поморщился и сплюнул на пожелтевшую траву. — Но с лесовиками этими надо кончать… Понять бы, кто они такие. И откуда взялись.

— Да все оттуда же. — Дядя ковырнул ботинком какой-то камушек. — Тайга большая, а денег у Зубовых много. Нашли дураков.

— Одаренных? С огнедышащими ящерами? — Я усмехнулся и покачал головой. — Не припоминаю, чтобы такие встречались на Пограничье на каждом шагу. Нет, дядь Олег. Может, за рекой бродят и наемники, но уж точно не обычные. И отыскать их логово будет куда сложнее, чем спалить пару сараев в Орешке.

— Тоже верно, — вздохнул дядя. — Они и правда как не люди, а призраки какие-то. Уже такие слухи по Отрадному ходят, что скоро к нам работать ни за какие коврижки народ не пойдет.

— Это какие? — мрачно уточнил я.

— Да всякие, Игорь. Столько напридумывали, что половину и не упомнишь. — Дядя махнул рукой. — Одни говорят, что это сами Зубовы по лесу бегают. Другие, что Тайга на нас обиделась, и скоро в Гром-камне все от болезней помрут. А третьи — что у беглых каторжан на Котлином озере свое поселение. И у них там свой князь, свои гридни — прямо как вотчина настоящая, только власти государевой не признает.

Я поморщился. Первая версия явно была плодом чьей-то чересчур богатой фантазии, а вторая походила на сказку. Третья… третья, пожалуй, тоже — но и истины в ней хватало. Кто бы ни повадился обстреливать по ночам нашу стройку за Невой, у них имелось и оружие, и те, кто умеет с ним обращаться не хуже гридней, солдат и вольников.

И даже Одаренные… Одаренная. Может, и не княжна, но явно и не простая девчонка.

— А ты сам что думаешь? — спросил я.

— А я думаю — бредни это все и слухи. Сказки для малых детей. — Дядя развернулся на каблуках ботинок и зашагал обратно к дому. — У Котлина озера на юге до Гатчины все-то километров тридцать. Хоть и по Тайге, но дойти можно, а доехать — тем более. Старик Зубов с вольниками на короткой ноге всегда был, но такой дряни у себя под боком терпеть бы не стал. Давно бы уже собрал дружину с сыновьями и спалил там все к чертовой матери, даже если чего построили.

— На юге… — задумчиво повторил я, прикидывая в уме расстояние от Великанова моста до тех мест, куда ни местные, ни Горчаковские гридни не ходили уже лет двадцать. — А на севере? Есть что-нибудь?

— Да нет там ничего, Игорь! — Дядя уже не пытался скрывать раздражения. — Нет — и быть не может. Это тебе не лес за за Невой, а самая настоящая Тайга. А в ней, небось, и сейчас такая дрянь водится, что хоть целую роту солдат с картечницами отправь — назад не вернутся. Дороги за неделю зарастут, а ржавчина любое железо так жрет, что хоть в три слоя штуцер смазывай — все равно сгниет. Моторы барахлят, радио толком не работает, компас не работает. Лес во все стороны одинаковый, чуть от своих отбился — все, считай, пропал… А сейчас еще и темнеет рано, и холод! — Дядя покачал головой. — Нет места в Тайге для человека, и не было никогда. И не будет.

— Без компаса, конечно, тяжело. — Я шагнул на крыльцо. — Но откуда-то эта ящеричная кавалерия ведь взялась? Или, думаешь, тоже Зубовы? У себя в подвале из куриных яиц выращивали?

— Да ладно тебе ёрничать! — огрызнулся дядя. — Приручили как-то. Лошади с собаками тоже не сразу появились.

— Не сразу… — задумчиво повторил я, открывая дверь. — Но они хотя бы без аспектов. А ящеры огнем плюются. Таких попробуй приручи.

Через прихожую и гостиную мы шли молча. Уже у двери, ведущей на кухню, дядя недовольно засопел, вздохнул, но так и не ответил — крыть ему, видимо, оказалось уже нечем.

— Я, конечно, здесь всего-то с сентября живу, — продолжил я, осторожно разливая в две чашки полуостывший чай. — Зато книжки иногда читаю. И там русским по-белому написано, что таежная фауна за редким исключением не поддается дрессировке. Звери за рекой крупнее, сильнее, агрессивные обычных, а такие, как эти ящеры, наверняка еще и не против подкрепиться человечинкой.

— Значит, их дрессировали с… вот пока голова вот такого размера была — тогда и дрессировали. — Дядя поднял сжатую в кулак руку. — Приучали ходить под седлом. Защищать хозяина.

— Ну наконец-то. Теперь соображаешь, — ухмыльнулся я, ставя на стол чашку. — Брали мелкоту, а не взрослых чудищ. Такое не провернешь за год… И за десять, наверное, тоже. Кто бы ни затеял это все, времени он потратил немало.

— К чему ты клонишь? — буркнул дядя, грузно плюхаясь на стул.

— К тому, что мы знаем о Тайге куда меньше, чем хотелось бы. — Я развел