Страна призраков - Уильям Гибсон

В «Стандарте», за вестибюлем, работал длинный застекленный ночной ресторан. На фоне матовой черной обивки широких кабин торчали яркие обглоданные фаллосы огромных кактусов Сан-Педро. Крепкое тело Альберто плавно опустилось на скамью напротив Холлис. Одиль оказалась между ним и окном.

– Взгляни на пустое пространство, – провозгласила она, словно стояла на древнегреческой сцене. – Оно навыворот...

– Что выварит?

– Пространство, – подтвердила Одиль. – Выкручивается навыворот.

Для пущей наглядности она так повела руками, что Холлис пришла на ум тряпичная модель матки, которую она видела в школе на уроках семейной жизни. Не самое приятное воспоминание.

– Выворачивается наизнанку, – ради ясности предложил свой вариант Альберто. – Киберпространство. Фруктовый салат и кофе.

Последние слова, как после некоторого усилия сообразила собеседница, предназначались официантке. Одиль заказала café au lait[21], Холлис пожелала кофе с пончиком. Официантка развернулась и ушла.

– Можно сказать, я думаю, все началось в двухтысячном году, первого мая, – произнес латиноамериканец.

– Что именно?

– Геохакерство. По крайней мере в зародыше. Тогда правительство отключило избирательный доступ[22]в сферах, которые прежде принадлежали исключительно военной системе. Гражданские впервые были допущены к геокоординатам PS.

Холлис очень смутно представляла себе со слов Филиппа Рауша, что будет писать о всякой всячине, которой занимаются художники, пользуясь географическими координатами и сетью Интернет, поэтому виртуальное изображение смерти Ривера Феникса потрясло ее до глубины души. И вот она, казалось, нащупала начало своей статьи.

– Сколько у вас таких творений, Альберто?

«...И все ли они посмертные?» – мысленно прибавила Холлис.

– Девять, – отвечал молодой человек. – В «Шато Мармон», – он указал куда-то вдаль, – я буквально на днях завершил виртуальную усыпальницу в честь Хельмута Ньютона[23]. У подножия спуска, на месте роковой аварии. После завтрака я тебе покажу.

Официантка принесла кофе. Бывшая певица смотрела, как худощавый бледнокожий англичанин берет в кассе желтую пачку «Америкэн спирит». Жидкая бородка покупателя смахивала на мох у мраморного водостока.

– Выходит, – продолжала Холлис, – постояльцы «Мармон» не имеют понятия о ваших художествах в отеле? И никак об этом не узна́ют?

«...Подобно пешеходам, шагающим по телу спящего Ривера на тротуаре бульвара Сансет».

– Нет, никак. – Альберто порылся в рюкзаке у себя на коленях, вытащил сотовый телефон, повенчанный посредством серебристой ленты с неким электронным приборчиком. – Хотя при помощи вот этой штуки... – Парень нажал какую-то кнопку, открыл телефон и ловко застучал по клавишам. – Когда она станет всем доступна...

Предмет оказался у Холлис в руке. Это был телефон в сочетании с блоком GPS – правда, на корпусе виднелся надрез, откуда росли странные устройства, примотанные серебристой лентой.

– Это для чего?

– Смотри.

Она прищурилась на маленький экран. Поднесла его к глазам. Увидела волосатую грудь Альберто, исчерченную призрачными линиями по вертикали и по горизонтали, как если бы над ней всласть потрудился кубист. Что еще за бледные кресты? Холлис подняла взгляд на собеседника.