Река времен - Лана Чи

***

Карешское царство, Ассуба. Юилиммин-даша.

Ветер пригнал дождь со стороны гор. Первый дождь за почти месяц. Мощные потоки воды обрушились на пересохшую долину внезапно и за считанные минуты превратили все дорожки в ревущие потоки. Пересохшая земля не была способна сразу впитать столько воды.

Я как раз находилась в новом храме, завершая вечернюю молитву. Здесь было еще одно место, где я чувствовала себя в безопасности. Сопровождавшие меня воины сюда не допускались. С оружием им можно было ожидать меня лишь во внешнем помещении храма. В святилище всех желающих допускали только в определенные часы, а во внутренних помещениях могли находиться только жрицы.

Ливень застал меня и одну из старших на крыше, где мы обсуждали грядущий праздник урожая. Женщина сразу исчезла в темном проеме лестницы, а я осталась, подставляя свое лицо теплым струям дождя. Гроза была еще далеко.

Крупные капли больно шлепали по лицу и плечам, но уходить не хотелось. Этот ливень словно смывал с меня какую-то невидимую корку, которой за последнее время начала покрываться моя душа и очистил ее. Сердце ликовало, надеясь, что эти воды наполнят уже изрядно обмелевшие колодцы и, может, поможет спасти урожай.

Я открыла глаза. Сквозь темную пелену дождя не было видно гор, но в душе что-то шевельнулось, когда мой взгляд обратился в сторону перевала. За шумом капель послышалось, что кто-то зовет меня, зовет изо всех сил, но не может дозваться. Я протянула руки, и вдруг тонкая блестящая полоса молнии взрезала пелену дождя. Мой крик потонул в громовом раскате. Гроза подошла совсем близко.

Сбежав по ступенькам вниз, я долго переводила дух. Сердце бешено стучало, перед глазами стояли отблески разряда. В яркой вспышке мне на секунду привиделся до боли знакомый образ. Самирский царевич протягивал ко мне руки, а с них капала кровь. Да, я была уверена, что кровь.

Немного успокоившись, я спустилась в центральный зал святилища и упала на колени перед фигурой Иинат, слабо белеющей в темноте зала.

– О Великая Мать, открой мне, что значит это видение? – прошептала я, вглядываясь в образ.

Тишина зала качнулась, и Богиня словно бы улыбнулась мне.

«У всего две стороны. Выбирать тебе!» – прошелестела в ответ тишина. Или ответ прозвучал в моей голове? Или…

Это были слова гимна, посвященного Иинат. Входящие в зал жрицы пели его, медленно раскачиваясь из стороны в сторону в неверных отблесках огня. Чуть позднее до меня дошел и сладковатый запах курений.

«До чего ты дошла, госпожа археолог. Практикуешь полное погружение в эпоху!» – ехидно подметило мое материалистически настроенное я. – «Заткнись уже!» – рявкнула я ему в ответ. Не хватало только раздвоения личности ко всем моим прочим проблемам.

Дождь шел всю ночь, и мне пришлось заночевать в храме. Я распорядилась накормить свой конвой и выдать им немного материи, чтобы было чем укрыться. Теперь я знала, что моя охрана очень даже умеет говорить, так как когда я вошла к ним, они чего-то обсуждали и смеялись. Показалось даже, что меня.

Охранников было четверо. Все они поднялись, увидев меня, и их лица снова окаменели.

– Дождь не позволит нам сегодня покинуть храм, – начала я. – Я распорядилась, и сейчас вам принесут похлебки и несколько одеял. Вам что-нибудь еще нужно?

Воины молчали, изображая из себя каменных истуканов.

– Хорошо, – заключила я.– Если вам нельзя говорить со мной, то скажите об этом девушкам, что принесут ужин.

Я развернулась и удалилась прочь, так и не найдя подхода к этим вооруженным болванам. За спиной они зубоскалить могут, а ответить – нет! Ну ничего, что-нибудь придумаю. Нам же вместе придется карабкаться в горы. Может быть, хоть там я пойму, что эти ребята думают обо мне.

***

Вся следующая неделя прошла в сборах. В дополнение к моим личным телохранителям владыка выделил еще два десятка воинов из своей личной гвардии. К ним прилагалось еще человек семь различной прислуги. Энмер-ани вместе с охраной собирался отправиться верхом, а вот мне предстояло трястись в маленькой деревянной повозке, закрытой сверху и с боков тростниковыми циновками и тканью. От дождя она бы не спасла, а вот от солнца – в самый раз.

После той бурной грозы дождей не было, и земля снова стремительно превращалась в камень. Правда, видимо, в горах осадки были, и Иреш заметно прибавил в глубину, что позволяло поливать поля.

Но все-таки урожай пострадал. Что-то сгорело в засуху, что-то полегло под ливневым дождем. Крестьяне, приходившие к владыке, постоянно сетовали на потери. Пока я не отправилась в горы, отец счел полезным мое присутствие на ежедневных собраниях. Я привыкала к окружению, вникала в проблемы страны и была на виду. Сначала просители все время косились в мою сторону, а потом привыкли. Я понимала, что любое чудо быстро приедается, если тебе нечего есть.

Отец теперь вел активную переписку с Хоннитом, надеясь, что у них можно будет закупить зерно. Проблемы с Самирским царством отошли на второй план.

Энмер тоже принимал активное участие, стараясь, чтобы отец и брат вошли в наше положение. Теперь мы проводили за государственными делами почти по полдня, и я еще раз смогла убедиться в остром уме своего суженного. Днем он выезжал вместе с владыкой за город и осматривал систему подачи воды на поля, а после обеда мы сидели с ним в одном из внутренних садиков, вычерчивая на сырой глине схемы изменений и делая подсчеты.

До сбора урожая оставался примерно месяц, и его остатки следовало сберечь любой ценой.

Только один раз владыка не разрешил мне принимать участие во встрече гостей, но велел следовать всему, что скажет Уммат-аба. От своих служанок я узнала, что в Ассубу приехали кочевники из-за холмов на северо-востоке. Именно сегодня их ждали во дворце. Мой постоянный придворный-распорядитель, или ответственный за мою безопасность, Уммат-аба привел меня в маленькую комнатушку с узеньким окном-щелью. Заглянув в эту прорезь, я обнаружила, что нахожусь почти над одной из боковых дверей, через которые в зал обычно входили придворные.

Лидер кочевников не стоял, а сидел почти на самом краю лестницы на вышитой высокой подушечке, подвернув под себя ноги, как это принято у многих народов юга. Рядом с ним стояли еще четверо – коренастые низенькие люди в одеждах из кожи и шкур. Все они носили широкие штаны, украшенные цветными лоскутами, и