Танец Грехов - Павел Владимирович Калашников

его аватаров? — На лицо Виктора наползла ехидная улыбка. «Такую только задроты могут сделать, — решил про себя Однорукий. — Дескать, всё знает, засранец». — Знаешь ли, демоны даже предвторого порядка могут разбивать свою сущность на несколько воплощений. Если прикончат одну часть, то останется другая. И чем сильнее демон, тем больше он может делить себя на части. Поэтому, собственно, Князей Ада мы и не можем так просто прикончить.

— А тот виконт из казино? — Однорукий не любил вспоминать о том его промахе, из-за которого он вместе с другом оказался здесь, но вопрос показался ему достаточно резонным.

— Его всё же изгнали. Судя по тому, что я слышал, тот демон использовал всю свою мощь, чтобы прикончить Цезаря. А для этого нужно, чтобы все части их сущности были едины.

— И всё ты знаешь. А что, если Когнос сожрёт этого несчастного, а потом и нас с тобой? Кто ему запретит?

— Никто. — с абсолютным спокойствием отметил Виктор Зверев. Это ледяное безразличие взбесило Однорукого и взглядом он это показал. Его товарищ в ответ только усмехнулся:

— Я надеюсь только на то, что демон примет последнюю жертву, как окончательное исполнение своего контракта. А мы с тобой, как те, кто этот контракт исполнил, как минимум не получим от потустороннего по голове, как максимум — заключим с ним выгодный контракт.

— Я смотрю у тебя, сука, мания заключать с ними контракты, — Однорукий со зла пнул рядом лежащий камень и тот угодил в ставни сгоревшего дома. Те скрипнули и рухнули в снег. — Ты совсем уже сбрендил, Витя? Ку-ку, да? Ку-ку.

— Никакого «ку-ку». Иного выхода нет. — Виктор перестал изображать наивную беззаботность и лицо его стало серьёзным и полным грусти. — За мной идёт охота. Сначала они хотели сгноить меня в тюрьме и перед этим пытать меня, потом хотели уморить здесь. Но сейчас я сбежал. С Башкой мы мобилизовали разрозненные отряды, повели их на капище «Перуна», спасать тебя, но всех наших перебили. Всех, кроме меня и тебя. Знаешь, что решит Синод, если мы вернёмся? Правильно, меня обвинят в подстрекательстве, сотрудничестве с язычниками и бросят в «Лёд». Ты тоже под угрозой.

«Ну уж нет, такому не бывать! Мы больше всех корячились и воевали, гасили этих язычников… С нашей отбывки здесь прошло не так много времени, но уже столько успело случиться! Не может быть, что нас ждёт Святой Трибунал, не может…» — Однорукий пытался вперить в себе эти мысли, но реальность диктовала свои условия. Они загнаны в ловушку, слоняются по лесам, перебиваются долгими днями без еды и воды, мало спят, а за собой ещё и таскают полудохлого, испуганного пленника. А он на что-то надеется.

— Значит, это конец, — тяжело проговорил Однорукий и устало присел на холодный снег. Он жёг пальцы, холод пробирался под кожу, но парню было всё равно. Одеяло усталости укрыло его в одно мгновение. — А ведь мне хотелось просто найти себе тёплое, пригретое местечко. Знаешь, я пошёл сюда, в «Зиму», не ради великой цели, — признался Однорукий, — а ради денег и тёплого местечка.

— Вот нахрена ты полез тратить деньги в сомнительное место, — грустно улыбнулся Виктор, — и проиграл всё демону.

— Не проиграл, — помотал головой Однорукий, — я всё выигрывал. Всё! Мне бы ещё шанс, и я бы вздёрнул этого выскочку…

— Вряд ли бы ты обманул демона азарта… А я ведь поступал в «Зиму», надеясь стать первоклассным охотником на демонов. Всё, чего я хотел и до сих пор хочу — изгонять этих тварей в пекло. Помнишь, тот случай в заброшенной школе?

— Как же это не забыть, — Однорукий потрепал свои белёсые волосы. Парень успел обрасти, и голова его могла почти что сойти за небольшой сугроб. — Я тогда знатно обосрался, что уж греха таить.

— Мне… понравилось тогда. Это ощущение, такое необычное… — Зверев смотрел на свои грязные, покрытые кровавыми мозолями руки. — Кровь будто кипит, а когда эти ублюдки бились в предсмертных конвульсиях… Было так, приятно что ли. Я ощущал невероятный прилив сил, радость, хотя одновременно с этим мне было чертовски страшно…

— Маньяк ты, вот что я тебе скажу, — Однорукий ткнул друга в плечо. — Я помню, твою рожу, когда ты их изгонял. Ей богу, ты тот ещё психопат.

— Может быть. Я уже сам не знаю, что со мной происходит. Раньше я боялся этих тварей, да и щас дрожу, от одного вида. Но что-то во мне изменилось. Будто жажда какая-то, не знаю, как толком это объяснить.

Однорукий махнул рукой и хлопнул Виктора по плечу. В его золотых глазах была видна чудовищная усталость и желание разрыдаться. «Он попал сюда из-за меня, — подумал Виктор. — Я должен как-то вызволить его отсюда, хотя бы его…»

— Ладно, давай к делу, негоже на камнях задницу морозить, — Однорукий вынул клинок из ножен на поясе. Шшш-ирк! Лезвие хищно блестело на солнце, переливаясь ярким, серебристым цветом. Он приложил лезвие к горлу пленника, отчего тот тихо взвизгнул.

— Верно… — Виктор нехотя встал и ещё раз прокрутил в голове свой план. Он надеялся, что Когнос, будучи демоном первого порядка, учует его ауру, как это сделал Тихий. Как понял Виктор, после встречи с самим Сатаной, демоны видят его больше, как своего собрата, нежели как врага. Но на дружелюбие потусторонних сил надеяться не стоило — демоны теперь только больше желают поглотить его силу и стать сильнее. Понятие братских уз им, видимо, незнакомо.

— Значит, ты надеешься, что Когнос почувствует твою дурную кровь и прибудет сюда? Мне кажется, ты берёшь на себя много чести.

— Если я действительно заключил контракт с Сатаной, то теперь для демонов всех порядков я просто лакомый кусочек, — пояснил Виктор, приблизившись к алтарному камню. — Тот ублюдок, одержимый демоном, почуял мою ауру своим зрением, но решил не трогать меня, ибо сам по себе был крайне слаб. Что же до более сильных представителей Ада, они, как я думаю, бессознательно будут тянуться ко мне.

— Если тебя можно вычислить астральным зрением, то какого хрена Старый Волк, Скряга, да любой идиот, владеющий им, тебя не прирезал?

— Вот этого я точно знать не могу, но, судя по всему, моя аура изменилась на более глубоком уровне. Люди, скорее всего, просто не способны увидеть моё нутро в истинном виде. О чём речь, если даже я сам, просвечивая себя астральным зрением, не вижу никаких изменений! Что же, хитёр Сатана, хитёр… Ладно, разверни его.

Однорукий, не без труда развернул Кинжала грудью к небу. Тот дёргался и визжал, но пара ударов протезированной руки успокоила