Собери себя сам - Александр Сергеевич Виланов

по очереди подходит сюда! Называет своё имя, ранг, к какому отряду принадлежит и с какой целью явился в зону! Если будут заданы дополнительные вопросы — отвечать быстро и чётко! Те, кто попытается врать или увиливать, будут наказаны! Ты — вперёд!

Постоялец подошёл к столу, за которым раньше сидела хозяйка, а теперь уселся один из солдат, разложив перед собой бумаги.

— Гэри, ранг медный. В зону пришёл, чтобы заработать фрагментов на инсектоидах. Пришёл только вчера, ещё не нашёл, к какому отряду приткнуться.

Солдат записал данные на бумагу. Записывал не дословно, а сокращённо, всего в четыре-пять слов. Наверно, что-нибудь в духе: «Гэри, медный, заработки, ищет отряд».

Командир посмотрел на постояльца, но не нашёл, до чего докопаться.

— Свободен! Следующий!

Мужик поспешил к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Куда пошёл⁈ — рявкнул командир. — Свободен — значит стоять в сторонке и ждать, пока всех не допросят! А в комнатах ваших шмон идёт! — Он указал пальцем на следующего постояльца. — Ты, вперёд!

Я стоял в середине очереди, так что у меня было время подумать. Естественно, рассказывать о своих способностях я не собирался. Нужно прикинуться обычным бродягой, пришедшим в зону за наживой. Но и врать сверх необходимого тоже не стоит.

Стояли мы лицом к окнам, выходившим на улицу, и я увидел, как там промелькнул другой отряд солдат, тоже куда-то спешивший. Похоже, суматоха происходит не только в гостинице, а по всему городку. Это значит, что будут опрашивать и других людей. И если опросят тех, с кем я знаком, и наши показания сильно разойдутся, то у меня могут быть проблемы.

Вслед за первым допросили ещё пятерых, включая тех неодетых любовников, а затем настала моя очередь. Я встал перед писарем, изобразил недовольство и произнёс:

— Рахт, ранг медный. В зону пришёл, чтобы заработать фрагментов. В первый день из-за статуса «должник» попал в рабство к одному серебряному, получил квест помочь ему с убийством троих ядобрюхов. Вчера закончил квест и получил свободу. Сейчас ищу, к какому отряду примкнуть.

Командир смерил меня пристальным взглядом, затем произнёс:

— Возраст, боевой опыт, особые навыки!

Похоже, заметил, что я слишком хорошо выгляжу для того, кто охотился на ядовитых элитников в роли пушечного мяса. Опытный, гад, от такого правду не скроешь. Но не говорить же ему, что мне две недели от роду. Своё отражение я несколько раз видел: в прудах и озёрах, в уцелевших зеркалах. Думаю, выгляжу я где-то на…

— Двадцать пять лет, много сражался с монстрами E и D ранга, реже — с C рангом. С людьми тоже иногда приходилось. Ещё я мутант-регенератор.

В следующий миг сверкнул клинок, больно резанув меня по лицу. Это было быстро! Я едва успел дёрнуться назад, немного смягчив удар. Иначе распороло бы до самой кости.

Кровь потекла по коже и закапала на пол. Я вскрикнул от боли и схватился за лицо. Но чего-то как будто не хватает… Точно — надо возмутиться!

— Какого хрена⁈ — возмутился я.

— Руку убрал! Чтоб я морду видел! — было ответом командира.

Я сделал, как он велел, и мужик внимательно наблюдал, как зарастает порез на лице.

— А если руку отрубить, новая вырастет? — спросил он.

— Н-нет! — воскликнул я, изобразив испуг.

Не зарастёт, а придётся покупать новую. А это лишняя морока и расходы. К тому же там клинок, который твёрже обычной кости, и если мне попытаются отрубить руку, это сразу вскроется.

Солдат записал информацию обо мне в бумаги. Я получился чуть «подлиннее», чем предыдущие постояльцы — удостоился целых двух строчек вместо одной.

— Свободен! Следующий! — рявкнул командир.

Я отошёл к левой стене, возле которой собрались остальные допрошенные. И стал думать.

Во-первых, пока непонятно, что происходит. Для чего семья устраивает эти массовые допросы и шмон личных вещей? Я отсюда слышал грохот наверху — солдаты там явно не церемонились и переворачивали комнаты вверх дном.

Но пока слишком мало информации, чтобы делать выводы. Надо дождаться, когда нас отпустят, походить по городу и поспрашивать у людей (или просто послушать их разговоры).

Во-вторых, сегодня я узнал значение нового слова — «унижение». До этого как-то не доводилось с ним сталкиваться. Большинство встреченных людей делились на союзников, с которыми я объединялся, и врагов, которых я убивал. Самым несправедливым, что со мной происходило, было рабство у Меркела. Но он хоть и ни во что не ставил своих рабов и не стеснялся пускать их на убой, но не стремился унизить. Он был хоть и ублюдком, но при этом человеком практичным.

Но вот эти солдаты — совсем другое дело. Ничто не мешало им дать людям одеться и разговаривать с ними повежливее. Но они как будто специально упивались своей властью. Демонстративно показывали, что им можно ВСЁ. И мне это совсем не понравилось.

Сейчас нападать на солдат было неразумно, но я запомнил лицо командира. Потом выясню, как проходит быт семейных солдат, какой у них распорядок дня и в какое время к ним легче всего подобраться.

Вчера я устроил охоту на Меркела, составив хитрый план по заманиванию вглубь зоны с последующей засадой. И мне это понравилось. Не просто напасть на бандита или монстра, а сделать целью человека со статусом, уверенного в своей защищённости и неуязвимости. Превратить охотника в жертву. Посмотреть на его лицо, когда он поймёт, что проиграл, понаблюдать за его жалкими попытками выкрутиться и заговорить мне зубы. А затем убить. Память назвала это «охотничьим азартом».

Через несколько минут унижение закончилось. Допросив последнего постояльца, командир забрал у солдата список и изучил его.

— Уходим! — скомандовал он своим. Но напоследок повернулся к нам. — Когда мы уйдём, стоять так ещё минуту! Узнаю, что кто-то пошевелился хоть секундой раньше — будет наказан!

С этими словами они ушли. Повисла тишина. Постояльцы нерешительно переминались с ноги на ногу, испуганная хозяйка стояла в другом углу вестибюля и тоже не знала, что делать.

Во мне возникло желание плюнуть на приказ командира и подняться в комнату. Память назвала это «гордостью». Но я заткнул её подальше. Если ты такой гордый, Рахт, чего ж убегал сверкая пятками от варга, а не встретил его лицом к лицу? Зато в конце жив остался я, а не варг.

— Всё, минута прошла. Вроде… — сказал один из постояльцев, и один за другим они начали подниматься по лестнице.

Я тоже поднялся и оценил ущерб. Видно было, что солдаты не церемонились. Вся комната была перевёрнута вверх дном, содержимое моего рюкзака вытряхнуто на пол, карманы одежды вывернуты.