90-е: Шоу должно продолжаться – 14 - Саша Фишер

сразу замерли. Вокруг меня и того парня, у которого я отобрал нож, образовалось пустое пространство. Только что мутузившие друг друга рокеры тяжело дышали, поглядывали то на нас, то друг на друга. Сжимали и разжимали кулаки.

— Ну ты чо ваще⁈ — попытался задергаться парень под моим коленом.

— Лежать! — скомандовал я, оглядел бузотеров и широко улыбнулся. — А хорошо размялись, да?

И накал как-то ослаб. Еще и «пиночеты» внесли свою лепту, одобрительно заржав.

— А как ты мне вломил, а? Сотряс будет стопудово, аж звезды из глаз! Боксер что ли?

— Блин, у тебя нос сломан, давай Галку позову, она же медсестра…

— Слушай, без обид, а?

— А я бегу, такой, а сам думаю: «А я-то куда, драться же не умею!»

И вот уже хлопают друг друга по плечам… Обнимаются… Смеются.

— Это вот этот меня ударил! — вдруг раздался визгливый голос какой-то девицы.

— Ленка, да успокойся ты…

— А чего это я буду успокаиваться? Что, мужиков среди вас уже не осталось, да? Мне самому ему вломить, да?

Но разжечь народ на продолжение банкета вздорной девице никого не удалось. Двое парней ее обняли, удерживая за руки и увели куда-то в сторону палаточного лагеря. По дороге девушка все еще возмущалась, обещала тому парню нанести травмы разной степени тяжести. И требовала немедленно ее отпустить.

Я взмахом сложил «бабочку», отпустил своего агрессора и присел с ним рядом.

Тот дернулся, откатился в сторону и сверкнул на меня глазами.

— Тебе что надо вообще⁈ Нож верни.

— Увы, дорогой друг, боюсь, что эту просьбу я выполнять не буду… — усмехнулся я.

— Да тебе че, больше всех надо что ли⁈ — лицо «реципиента» перекосило. Бухой. Прямо в дровищи. Скорее всего, утром даже не вспомнит, что ножом размахивал.

— Так, дорогой друг, давай-ка прогуляемся, — я поднялся, ухватил парня за плечо и ремень и поволок в сторону реки.

* * *

Ночной рок-концерт, да еще и в лесу, потом вспоминается как калейдоскоп всяких событий, которые довольно сложно составить в единую картину. Слишком много людей, слишком шумно, слишком… Да все слишком. В некоторые моменты вываливашься из общего действа, стоишь под деревьями на краю поляны, смотришь на спины, дергающиеся в едином ритме и думаешь: «Вова, тебе пятьдесят лет! Какого хрена ты тут делаешь⁈»

Ну, не всерьез думаешь, конечно. Стебешься больше. Понятно же, что делаешь.

Возможно, Владимир Львович, которым я был в своем прошлом-будущем, не оценил бы драйва подобного мероприятия. Тем более, что здесь мы нарушили буквально все правила техники безопасности, которые можно. Драки вспыхивали за ночь еще раза четыре, в паре случаев участникам даже потребовалась профессиональная помощь медиков. Факелы жгли… Впрочем, неудивительно, это же мы с Наташей в самом начале пример подали. Ясен пень, подпалили паре парней хаер. Стопудово кто-то переломал ноги. И руки. Все-таки толпа — дело такое. А тут еще и под ногами корни, шишки, вот это все…

— Мне нужна передышка, — из толпы вынырнула Наташа и повисла у меня на плече.

— Батарейки сели? — устало усмехнулся я.

— Да, точняк, батарейки, — Наташа тряхнула растрепанными волосами и посмотрела на меня. Ее диковатый макияж расплылся, в темноте лицо было похоже на череп с черными провалами глазниц. — Будешь?

Она протянула мне картонный стакан.

— Не, — покачал головой я.

— Это яблочный сок, — сказала Наташа. — Знаешь, у меня сейчас будто бы разделение личности. Одна часть меня в восторге прыгает, как дедсадовская Наташка с ховстиками. И орет: «Ура, мы это сделали! Смотри, сколько народу, как всем весело!» А другая сидит в углу и шипит: «Больше никогда! Устроюсь работать в библиотеку вообще! Полы буду мыть!»

— Ха, жиза… — усмехнулся я. — Но осталось совсем чуть-чуть.

— Я бы спать ушла, но нельзя, — Наташа запустила пальцы в растрепанные волосы. — У нас ведь еще один выход. Последний.

— Да, моя королева, — я отвесил церемониальный поклон. Он вышел утомленным таким.

— Так что еще полчаса на ногах… — она повисла на моем плече и шумно вздохнула.

— Уже меньше, — я вытянул шею и посмотрел, кто там на сцене. — Минут пятнадцать всего. — У меня есть идея. Давай добудем себе кофе.

— Так кухня же закрыта уже, — сказала Наташа.

— Ну и что? Мы же не маленькие, сами с газовой плитой справимся… — пожал плечами я.

— А еще я ужасно боюсь тамошнюю хозяйку, — прошептала Наташа. — Она как будто злая ведьма. Хозяйка мрачного замка. Она когда смотрит, у меня коленки подкашиваются…

— Пойдем-пойдем, — я подхватил Наташу за талию и потащил в сторону столовой. — Я буду твоим доблестным рыцарем и от гнева злой ведьмы защитю… Защищу… В общем, мы тихонечко проберемся, сварим себе в кастрюльке кофе, никто даже и не заметит.

За столами под парашютами было полно народу. Тут пили, наливали, шумно рассказывали всякие истории без начала и конца, произносили тосты и смеялись. Судя по отблескам пламени в окнах брезентового госпиталя, внутри тоже кто-то был. Темной твердыней возвышалась только кухонная палатка. Там точно никого не было.

— Чего надо? — раздался сварливый мужской голос. — Вон пошли отсюда, придурки. Тут вашего ничего нет.

— Это я, Иван Михалыч, — тихо сказал я. — И Наташа.

— Володя? — отозвался суровый охранник. И в лицо мне ударил луч фонарика. Хорошо, не тактического из двадцать первого века, а обычного такого, с квадратной батарейкой и лампочкой. — Чего тебе?

— Устали, трындец, — честно сказал я. — Хотели кофе себе сварить.

Иван Михайлович погасил фонарь, высунул голову наружу и бдительно огляделся. Прямо как герой партизанского кино. Махнул нам рукой.

— Давайте, заходите по-тихому, — сказал он.

— Прямо конспирация у тебя тут, — усмехнулся я.

— Да тихо ты! — шикнул он. — Я знаешь уже сколько тут желающих гонял? Пьяные же все! Кто-то лязгнет что-то про еду, вот и прутся сюда, как бараны. Проверить, видишь ли. Просто посмотреть.

— Ружье? Серьезно? — удивился я, когда Иван Михайлович зажег керосинку.

— Не заряжено, не ссы, — хмыкнул он. — Но охолонуть всяких борзых хватает. Весь боевой задор сносит, когда в пузо двустволкой тычут. Так, кофе, говоришь? Сейчас пошукаю…

Наташа опустилась на табуретку. Обычную такую, деревянную. Будто перекочевавшую