Воланд де Морт - Константин Владимирович Денисов

А если мы убьём двадцать штук, а они ещё не кончатся, то их всё равно станет на два десятка меньше. А поскольку их количество здесь всё равно ограничено, то после этого останется уже совершенно точно не очень много. Психология, чтоб её!

Надо было подбадривать Машу, чтобы она не упала духом, а продолжала драться. Вот и приходилось параллельно ещё немножечко подрабатывать психологом.

В общем-то, молотить этих кур клюшками для гольфа было занятием не таким уж и сложным. Через какое-то время я уже вообще перестал волноваться за исход этой стычки. И если не случится чего-то неожиданного, что поменяет правила игры, то мы выберемся отсюда без потерь, если не считать потерями то, что мы всё же наглотались этих перьев.

Маша тоже поняла, что птиц становится меньше и нападают они уже не так яростно. Я буквально спиной ощущал, как она успокаивается и начинает вести себя более размеренно и уверенно.

— Давай потихоньку двигаться к лестнице, — сказал я ей, когда птицы стали бросаться на нас только изредка. Похоже, у выживших постепенно начал включаться инстинкт самосохранения.

— Угу! — промычала Маша, стараясь лишний раз не открывать рот, что было очень разумно. Вездесущие перья так и лезли туда, стоило только чуть разомкнуть губы.

Но самое плохое было не это, а то, что они и на глаза налипали, мешая смотреть. Так что приходилось всё время усиленно моргать, таращиться и пытаться сдувать их с лица, чтобы хоть что-то видеть вокруг.

Время от времени взмахивая клюшками, после чего обычно следовал полёт очередной мёртвой птицы в кучу перьев, мы добрались-таки до лесенки, ведущей к двери из этого перьевого ада.

Маша шагнула на неё первой, но я остановил её.

— Погоди! Я пойду, гляну, что там, а то мало ли! — сказал я, — думаю, ты здесь справишься, их всего шесть штук осталось.

— Семь, — поправила меня Маша.

— Семь, — согласился я, окинув этих кур взглядом.

— Но это тех, что мы видим! — заметила Маша.

— Да! Так что, кричи, если что, — сказал я, — я рядом, только загляну туда, и всё. Не волнуйся, не оставлю тебя одну.

— Хорошо! — кивнула Маша, внимательно глядя на птиц и пытаясь понять, кто из них следующий бросится в атаку.

Зачастую это было понятно, и мы за прошедшие минуты научились это различать. Вот и сейчас одна из них начала вспушать перья, слегка нахохлилась, присела и бросилась вперёд. Остальные, однако, остались на местах. Убедившись, что бросок не будет массовым, я взбежал по лесенке и остановился перед дверью. Прямо на рамке «металлодетектора» было написано «+10%».

— Рамка плюсовая, — крикнул я Маше, — десять процентов!

— Угу! — промычала Маша, разбивая башку очередной курице.

Надо сказать, что наши клюшки были уже густо перемазаны кровью, на которую налипли перья. Так что они выглядели очень нежными и пушистыми. Что не уменьшало их смертоносность. Клюшки были на удивление прочными. Наверняка дорогие, из хорошей стали. Не гнулись, не ломались, вели себя в бою просто отлично, как будто их и сделали для того, чтобы крушить бошки разным тварям.

За дверью был небольшой тамбур, в котором находилась обычная бетонная лестница наверх. Точно такая же, какие делали в многоэтажках. С того же бетонного завода. Я не стал проходить рамку, и так всё было понятно. Исследовать там особо было нечего.

Я вернулся к Маше, она за это короткое время успела упокоить ещё парочку птичек. Оставшиеся в живых окончательно сникли, и только вяло покрикивали на нас, уже не рискуя атаковать. Выжили самые «осторожные».

— Пойдём, — сказал я, — там вроде чисто.

— Угу, — сказала Маша, — может, зачистим до конца? — и она кивнула на оставшихся кур.

Я перевёл взгляд на птичек, и они, словно почувствовав неладное, притихли, а потом с визгом бросились врассыпную.

— Они что, понимают человеческую речь? — удивилась Маша.

— Нет, скорее всего, язык жестов и взглядов. Они просто поняли, что мы собираемся делать, и решили отступить. Наш настрой виден невооружённым взглядом, — сказал я, — но бегать за ними мы точно не будем!

— Сто процентов! — сказала Маша и сплюнула комок слипшихся во рту перьев.

Положив клюшки на плечи, мы ещё раз окинули взглядом поле битвы, где потихоньку начинали осаживаться кружащие в воздухе перья и мусор, и удовлетворённо переглянувшись, затопали вверх по лестнице.

Перед тем как пройти рамку, я создал светоч, чтобы посмотреть, как он изменится после десятипроцентного повышения магических сил.

Он вырос. Трудно сказать насколько, ведь это же шар, и объём на глазок определить не так-то легко. Но по идее должен был увеличиться раза в полтора… хотя мне показалось, что больше. Возможно, что зависимость тут не линейная, да и десять процентов могут быть не точной цифрой, а условностью. Просто прибавили сколько-то. Как они это меряют? Неизвестно.

Мы с Машей и сами сейчас были похожи на пернатых существ, потому что были облеплены перьями поверх грязи с ног до головы. Даже лица частично были в пуху.

— В принципе, я мог бы нас очистить при помощи магии, — сказал я, — но дело это небыстрое и утомительное. Не так, что щёлкнул пальцами, и мы стали чистенькими.

— Да мне уже плевать на всё, — махнула рукой Маша.

Но сделала это не равнодушно, не с ощущением апатии, а наоборот. Она была разгорячена после драки, пролила кровь врагов и находилась сейчас на адреналине. Так что ей было просто плевать, как она выглядит, потому что в крови ещё бурлили гормоны, а перед глазами стояли разбивающиеся черепа и брызги крови.

Что ж, в нашем положении, это очень неплохой настрой. Сохранился бы он у неё подольше!

Я не считал пролёты, но по моим ощущениям, мы поднялись пролётов на десять, может, двенадцать, когда упёрлись в дверь. Здесь уже никакой рамки с процентами не было, да и было бы странно, если бы они совали их так часто, без сложных этапов между ними.

Мы с Машей переглянулись, кивнули друг другу, и я толкнул дверь от себя.

23. Торг уместен

Встречали нас как победителей, только вот мы с Машей на это не купились. Ни она, ни я не верили в