Воин-Врач - Олег Дмитриев

— Думаешь? — с сомнением повернулся к нему Всеслав. Будто бы и вправду раздумывал об этом.

— Чего тут думать-то? Веру предал? Князей развращал алчностью и блудом? С народа последние резаны выжимал? Ну и всё, мне хватит! Давай-ка его мне, княже! — на лице Гната, и так особенно приятностью не поражавшем, проступило уж и вовсе страшное выражение. Георгий заскулил высоко и неожиданно тонко, засучил ногами в таких же, оказывается, красных сапогах, и пополз было на заднице к двери. Но наткнулся на ноги Гарасима, что перетёк от правой стены. И поднял плечистого и крупного грека над полом, как тряпку.

— Отдай его мне, княже! — зарычал он раненым медведем, брызгая слюной из ощеренной пасти на пастыря.

— Тебе-то он на кой? — будто бы и впрямь удивился Чародей. Этого в сценарии не было.

— Сожру-у-у! — рык Гарасима, пожалуй, сбил бы с ног и коня-тяжеловоза. Обладая нужной долей фантазии или древних дремучих суеверий средневековья, можно было бы и заметить, как вытягивается из косматой головы медвежья морда, кривя губы над страшными клыками людоеда.

Фигура грека дёрнулась и обвисла, как будто опустели и ряса, и тело под ней, проводив вылетевшую с перепугу душу.

— Погорячились, видать, — смущённо, но совершенно нормальным человеческим голосом прогудел Гарасим.

Тут случилось сразу много всего. Мотнулся, словно от ветра, которого в горнице не было, рукав рясы. Синхронно махнул рукой Ставр. Застучало что-то по половицам. А к державшему грека на вытянутой руке за шиворот великану подскочили Гнат и Вар, хватая митрополита за руки.

— Погорячились они, тьфу ты, щеглы, всему учить надо, — сварливым тоном прохрипел безногий инвалид и тут же охнул, схватив левой рукой себя за правое запястье. — Староват я уже для таких штук. Ты-то куда смотрел, медвежья твоя морда⁈

В незанятом густой шерстью промежутке между бородой и низкой чёлкой Гарасима проявилось раскаяние и вовсе не вязавшееся с образом пристыженное выражение лица.

— Когда дух вон — не так висят! Как не вырвался ещё, падла византийская. Вы, хлопчики, ему ноги бы стянули чем, они, помню, умеют и эдак ещё. А вот бусины надо собрать, и крест тоже. И верёвочку, верёвочка тоже хитра, кажись, — продолжал старик.

— А что с чётками не так? — насторожился князь.

— Всё, если просто сказать. Бусины собрать все до единой, и в рукавицах бы лучше, или через тряпку какую. Там могут смолы́ капельки быть, или кристаллы навроде соли, или цветом отличаться некоторые будут, будто в соке отмачивали их. Оборони Боги, малыш найдёт, как ползать станет. Яд там, да лютый. Лизнул бы он ту бусину — и некого спрашивать стало, враз бы в Преисподнюю свою провалился, во́рон носатый. А верёвочка, думаю, или из звеньев малых сплетена, или из проволочек свита тонких. Вишь, нож-то куда отлетел? Пенька да шёлк так булатные ножи не сбивают, княже, — поучал старый воин.

Гнат, пока он рассказывал, негромко протрещал по-беличьи, и из коридора ввалились трое Лютовых. Увидев, что рубить-стрелять некого, прослушали де́дов инструктаж, и расползлись собирать бусины. Через втрое сложенные холстины.

— А ты, деда, где так ловко научился ножи метать? — спросил Гнат, когда сверкавшего глазами Георгия связали по рукам и ногам, да как-то хитро, заломив согнутые в локтях руки за спину и накинув петлю на шею, внатяг. Рысь разбежался в два прыжка, оттолкнулся ногой от бревна стены и повис на ручке швыркового ножа, что торчал в ла́ге потолка. И очень удивился, что вырвать тот сразу не вышло, пришлось качнуться разок.

— Так на паперти Софии вашей, внучок, — издевательски прохрипел дед. — Сидишь, бывалоча, так скука одолеет — хоть вой. Вот ножичками и баловался. В тот год, когда ты про нетопыриное клеймо прознал, мне его уже с ногами вместе отрубило. Внучок.

Последнюю фразу он говорил другим голосом. Серьёзным и до крайности многозначительным. Судя по поклону, с которым ему снова вручил нож ручкой вперёд теперь уже сам Рысь, он сказал что-то очень важное.

В памяти князя мелькнули какие-то слухи о чуть ли не тайном воинском ордене, где знания передавались тысячелетиями. Те, кто там учился, плавали лучше рыб, бегали быстрей барсов и коней, и только что не летали по небу. Всеслав тем слухам особо не верил, принимая за сказки. Тем, кто успешно проходил испытания, ставили клеймо с силуэтом летучей мыши-нетопыря, где-нибудь в незаметном месте: подмышкой, на ступне, а то и под подбородком, чтоб в бороде видно не было. Вот тебе и сказка — ложь…

Глава 20

Планирование по-Чародейски

Когда обоих греков отволокли в разные погреба, чтобы вдумчиво, убедительно и предметно повыспрашивать об особенностях международного шпионажа, подрывной диверсионной идеологической работе и прочих богословских вещах, мы продолжили совещаться. В свете последних, вот прям только что произошедших, событий князь искренне радовался, хоть снаружи это и не было заметно, что не поддался на уговоры Рыси и настоял на том, чтобы Гарасим со Ставром тоже присутствовали. Какое-то внутреннее чутьё говорило, что это было очень верным решением.

Безногий дед, шустро соскочивший на руках с лавки, и на них же подобравшийся к задёргавшемуся и едва не удавившему себя греку, скупо и деловито ошмонал открывшегося с неожиданной стороны митрополита. И удивил и его, и каждого из нас.

Георгий оказался той ещё змеёй. Перевязь со швырковыми ножами, обнаруженная под срезанной неуловимым движением рясой. Духовая трубка с длинными оперёнными иглами к ней, таившиеся в рукаве. Складной крюк-кошка, скрывавшийся в верёвке, что опоясывала рясу. Наперсный крест с выкидным лезвием, что как и ножи было покрыто какой-то желтоватой плёнкой. Два кошеля с золотыми монетами. Очень неожиданно было узнать, что архипастырь не выходит из храма, не захватив деньжат, на которые можно было бы купить, пожалуй, каждый дом в городе, а то и улицу с переулочком, если подальше где. Добил же дед всех, когда засунул рычавшему митрополиту в рот рукоятку своего ножа, разжав зубы, треснув предварительно по уху, как-то хитро сложив ладонь лодочкой, так, что грек «поплыл» с одного хлопка. Протянув требовательно ладонь к Рыси, старик взял положенный в неё нож, и, пошерудив во рту вяло дёргавшегося Егора, достал два зуба. Почти настоящих, только оказавшихся пустыми внутри. Со значением глянув на Гната, дед вернул