Фантастика 2025-152 - Екатерина Александровна Боброва

В целительской было шумно и многолюдно. Носились счастливые — столько практики привалило — курсанты. Бережно передвигались пострадавшие. Толпились у входа самые любопытные в надежде поймать новые подробности.

— Две сломанные ключицы, пять вывихов, три перелома, два сотрясения, и это вы мне говорите — случайность⁈ — надрывающийся голос Тарьяр — главного целителя академии — разносился далеко по коридорам. — Нет, нет и нет! Я этого так не оставлю. Пусть вы и ректор, но случай вопиющий! Столько пострадавших старшекурсников!

Харт поморщился — еще один правдоискатель на его голову.

— Где курсант Иль? — поймал Третий целителя, тот отмахнулся было, сосредоточившись на чем-то ядовито-зеленом в руках, потом все же осознал, кто перед ним. Побледнел. И добровольно вызвался проводить.

Харт отправил с ним Фильярга, сам же двинулся к источнику нарастающего скандала.

Стоя на пороге кабинета главного целителя, ректор держал оборону. Рядом бледный от злости лорд Тарьяр пытался прорваться к рабочему месту, намереваясь сейчас же отправить кучу жалоб во все инстанции.

— Не помешаю?

— А вот и вы! — обрадовались ему оба.

— Господа, готов сэкономить время и принять жалобу сразу здесь в устном виде, — смиренно склонил голову Харт.

— Сын! — вымолвил еле слышно Фильярг, но Иль услышал. Вывернулся из рук целителя и как был — в одних трусах и перемазанный заживляющей мазью, рванул к отцу. Прижался, шумно сопя.

— Когда вернулся? Все хорошо? Ты уже знаешь, да? — спросил он испуганно.

— Прости, — Фильярг с горечью взлохматил жесткие волосы сына. Внутри все рвалось от боли: подвел, не справился. — Я не смог ее найти. А про пожар… Ты меня так напугал. Я думал, что потерял вас обоих.

— Нет, папа, — сын отстранился, посмотрел по-взрослому, — ты никого не потерял, и я больше не буду глупить. Огонь прав, отказ от стихии — путь слабых. А если я буду слабым, как смогу защитить сестру? Я буду учиться, отец. Много учиться. И когда стану достаточно сильным, он перенесет меня к ней. Слово дал. А слово он всегда держит.

Фильярг слушал, чувствуя, как ломается что-то в душе, как становится легче дышать, а мир перестает быть уныло-серым.

Огонь дал слово? Он соединит брата с сестрой?

Это должно быть правдой, ведь стихия всегда держит свое слово.

— Спасибо, сын, — Фильярг снова прижал к себе Иля. Стоящий рядом целитель страдальчески наблюдал, как один пациент смазывает с себя целебную, пусть и жутко вонючую мазь, а второй — к крошкам навоза и соломе — добавляет еще один аромат.

— Ваше высочество, — терпение у парня кончилось, — дайте нам завершить процедуру. И сами раздевайтесь. Из того, что я слышал краем уха, на вас живого места быть не должно. Так что не выпущу из палаты, пока не проверю ваше состояние.

Иль, удивленно распахнув глаза, уточнил:

— Папа, ты подрался?

Фаттара

Жизнь в школе завертелась, закружилась, насыщая каждый день множеством событий. На кухне стали выделять отдельную порцию для ушастого питомца, выдавая Оле вместе с кашей горстку капусты, моркови, зерна или кукурузы. Днем Снежок проводил время на прогулке, возвращаясь вечером. Сопровождавший его ташир неизменно задерживался в комнате, подставляя Оле массивную башку под ласку. Парням уже надоело подтрунивать над «привороженным», и они смирились с тем, что у новенькой есть друг среди стражей. Кто-то предлагал это использовать, но его не поддержали, мол, это полчаса в день страж добрый, а попадешься ночью — продырявит клыками только так, еще и начальству сдаст.

Оля потихоньку осваивалась. Благодаря занятиям с парнями она уже бодро читала и писала по фаттарски, подтянула точные науки, выучила основные моменты истории. Класс ее так и не принял. Мальчишки относились настороженно, но лезть — не лезли. Не помогали, однако и не мешали.

С соседками у Оли тоже не сложились теплые отношения — сказывалась разница в возрасте. Лишь целительница Луна не гоняла ее из своей комнаты, позволяя помогать с приготовлением лекарственных настоек.

Проблески прошлого стали редки, заменяясь настоящим, и Оле казалось, что это было так давно: отец, мать, дядя Кайлес. Лишь брат продолжал приходить во сне, но его голос она больше не слышала. Осталось ощущение присутствия: тепло, любовь, тоска, поддержка.

Стихии притихли, и она научилась жить без них. Смогла управлять чистой силой. Порой огонь неожиданно просыпался посреди занятий, и тогда мастер Хе ее наказывал уборкой, но чаще вызывал на спарринг, после которого отправлял в лазарет.

— Смотри какая, — шептались мальчишки за спиной. — Мастер Хе до крови избил, а она даже слезинки не проронила. Из стали что ли сделана?

Ее перестали сторониться и не возражали, когда ставили к ней в пару на занятиях. Играть вместе не звали, но хотя бы не игнорировали больше, став уважать за силу и стойкость.

Оля не навязывалась. Ей хватало вечерних посиделок со старшими, Луны с ее смешными рассказами о пациентах, но самым любимым было время, когда приходили ташир со Снежком. Кролик заваливал впечатлениями о прогулке, она сама рассказывала стражу, как прошел день. И зверь слушал. Задирал верхнюю губу, когда она рассказывала что-то смешное. Неодобрительно фыркал на ее обидчиков. И Оля искренне считала его своим лучшим другом, после Снежка, конечно. Не просила ни о чем. Просто выговаривалась молчаливому слушателю.

А по школе начали расползаться слухи о заговоренности новенькой. Мол, не стихийница — ведьма. А может, и то, и другое. Потому как, кто ее обидит — сам страдает. Причем по-глупому. То на лестнице оступится. То форму потеряет. Или получит ее порванной. То ингредиенты на опытах перепутает.

Наверное, дело было в том, что новенькая — девчонка. Еще и единственная среди малышни. Вдобавок стихийница. С питомцем. Ну и корона эта на часах… Или в том, что новенькая задирала нос. Слишком.

Она действительно выделялась среди остальных: манерой разговора, чуждостью мышления, осанкой и тем налетом аристократизма, который можно впитали лишь с детства. Она не могла ни привлечь внимания тех, кто фактически вырос на улице.

Ее пытались уличить в заговорах. Специальные опознаватели на ведьм притащили. Кто-то амулеты предложил изготовить.

— Погода испортилась, — Ветер кивнул на ливший за окном дождь, — вот дурью и маются. А ты интересная. Не похожа на других. Держишься независимо, ни за кем не бегаешь, ни перед кем не унижаешься, вот и цепляются к тебе. Страшилки выдумывают, чтоб интереснее было. Подожди, сейчас охоту еще на тебя развернут.

Оля поежилась. Быть дичью не хотелось, да и времени едва хватало, чтобы учиться. Какая еще там охота⁈

— И что делать? — спросила она со злым разочарованием.

Дверь в комнату ей несколько