Обратный отсчет: Равнина - Токацин

Скогн, дослушав до последнего слова, пронзительно запищал, поворачиваясь к другому. О Руниене оба забыли. Гедимин покосился на Вепуата. Тот едва заметно ухмыльнулся и снова показал жест превосходства. Кувшин на поддоне слабо светился, быстро остывая под открытыми продухами. «Надо бы замедлить,» — Гедимин двинулся к стене. «Прочность пострадает. Хотя — всё равно его сейчас потащат на воздух…»

…Для переноски кувшина принесли безволосую шкуру — подстилку, не только облезшую, но и дополнительно выскобленную. Скогны с верещанием набились в цех и так же громко из него повылетали, подгоняемые Руниеном. Страж вышел последним; он хмурился, неодобрительно глядя на вопящих аборигенов. Гедимин, спасая уши, плотно закрыл дверь. Всё равно было слышно — снаружи разошлись не на шутку.

— Что-то их разволновало, — пробормотал он, выходя в цех. — Там целая толпа носится и орёт. И нхельви за ними. Чего они?

Вепуат не ответил. Он стоял у стены, повернувшись к ней, и держал руку у респиратора. Гедимин увидел, как его плечи дрогнули.

— Ты чего? — он развернул Вепуата к себе, заглянул под лицевой щиток — сармат жмурился, и в углах его глаз блестела влага. — Ранен? Обжёгся? Сильно?

Вепуат мотнул головой и судорожно сглотнул.

— Давай печи остужать, — прохрипел он, пытаясь вытереть лицо прямо сквозь щиток. — Всё с ними на сегодня…

Гедимин, озадаченно пожав плечами, заглянул в печь. Видимых повреждений на конструкции не было — ни изнутри, ни снаружи. Осколки кейека с резьбой пока не искрошились и не снизили температуру — с ними обращались очень аккуратно…

— За пару часов, — услышал он хриплый шёпот Вепуата. — От вражды до интереса — за пару часов. Произвольно взятые существа…

— Ты про местных? — уточнил Гедимин, вынимая последний гравированный осколок. — Они сегодня хорошо продержались. Всегда говорил — когда занят делом, уже не до ерунды. Позови завтра Сэта, печей у нас много — пусть работают. Только защитное поле посреди цеха… его пока убирать не надо.

Вепуат кивнул и криво ухмыльнулся, глядя сармату в глаза.

— Это верно. Рано пока. Не до ерунды, говоришь…

— Ну да. Всегда так, — отозвался Гедимин, с недоумением глядя на разведчика. «Было бы чего волноваться. Всё прошло гладко, никто ни с кем не сцепился… Перегрев мозга, наверное. Кто охлаждается через кожу, кто — через глаза…»

— Если бы, — шумно вздохнул Вепуат, закрывая печь. — Сэта спрашивают, как сделать зеркальный шар. Вот думаю, пора им это давать, или подождать. Что-то мне неспокойно…

Гедимин покосился на опустевший поддон.

— Есть мысль насчёт гранёных бутылок, — сказал он. — Можно из камня собрать форму — трубу с плоскими гранями. Это несложно, я до завтра сделаю. Можно сделать усечённые пирамиды, ими обминать заготовку по форме… Много чего можно. Сколько граней им нужно-то?

Вепуат слабо улыбнулся.

— Грани? Да, это они любят… Как думаешь, на местной основе возможен хрусталь? Чего-то не хватает этому стеклу, боюсь, огранку оно не переживёт…

Гедимин кивнул.

— Хрусталь… — он задумчиво сощурился, пытаясь вспомнить особенности редкого и мало на что пригодного материала. Со стеклоподобными фрилами сармат много возился; где-то в ходе разработок речь заходила и о хрустале — древний материал то ли пытались задействовать на новом уровне технологий, то ли просто обсуждали…

— Нужно что-то, что близко по свойствам к свинцу, — сказал он. — Что заменит его в местной шихте. И пока я такого не видел.

— Ульсена? — быстро спросил Вепуат. — Рална, как манганат? Ксенолитий?

Гедимин покачал головой.

— Ничего из этого. Другая присадка. Мы её пока не видели. Может, её не существует. Так что насчёт трубок и пирамид? Сверху можно набрызгать плавленой ульсеной. Будет блестеть.

Вепуат ухмыльнулся.

— Восемь граней. По четыре сверху и снизу. Или по восемь сверху донизу. Восемь — число Куэннов. У себя потом пусть лепят как хотят.

Гедимин мигнул.

— Что значит — «число Куэннов»? Их что, всего восемь?

— Да нет, это символически, — отозвался Вепуат, глядя на сармата с непонятным сочувствием. — Традиция, Гедимин. Ты над этим сильно не задумывайся. Смотри! На трубе изнутри можно вырезать трилистник. Тогда сразу и клеймо встанет, куда надо. Удобно.

— Угу, — буркнул сармат, старательно думая о формах для придания стеклянному пузырю угловатости. От мыслей о традициях мозг искрил и плавился. «Пойду в душевую. Хорошо, вода холодная. А потом займусь формами. Надо будет сразу их опробовать… Чем я вообще занимаюсь, мать моя пробирка⁈»

39 день Кислоты, месяц Кислоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Это было похоже на кокон — тонкие волокнистые щупальца, собранные в пучки и оплетающие тело от шеи до поясницы. Когда Гедимин откидывался в кресле, ему казалось, что он лежит в подогретом гамаке странного плетения. Тянуло лечь окончательно и задремать, но сармат заставил себя открыть глаза и сделать глоток из фляги. «И так полсмены проспал. И до этого два часа. Всего семь. Скоро буду спать по шестнадцать, как местные не спят…»

Наверху заскрежетало. Щупальца расплелись и растаяли, оставив пару волокон на плечах и затылке. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Иди-иди, — услышал он тихий недовольный голос Айзека. — Не ты, что ли, вызвался на Равнину добровольцем? Ну да, ядерный реактор. У вас на станции таких будет два.

В наклонный туннель с опаской спустился филк в жёлтом комбинезоне. Айзек шёл за ним и то и дело порывался подтолкнуть его в спину. Гедимин поднялся из-за пульта. Филк остановился.

— Садись, Ярне, — позвал его Айзек. — Гедимин, подожди, вместе пойдём.

…Небо над холмом во всех направлениях покрылось жёлтыми, зелёными и розовыми трещинами. Ровный свет, исходящий от них, расплывался пятнами по лиловому фону. Гедимин подозрительно косился на них, но, дойдя от