95-й. Сны о будущем прошлом - Ольга Войлошникова

мне нужен телефон с автоответчиком! И второй номер для бабушки. Потому как она приедет и снова начнёт скучать. Поставить ей прямо в комнату, пусть общается, правильно? Завтра этим и займусь!

Вторник, 22 августа 1995.

Сказано — сделано! Назавтра я с утра снова навестила мужа — надо успевать, пока лето и сплошная физкультура, а потом поехала в телефонную контору. Народу было… Ладно-ладно, не дохрениллион, но человек двадцать. Эх, знали бы вы, ребята, что пройдёт лет десять, и вы начнёте от обслуживания ИрГТС отказываться. Мобильники вытеснят всё.

Но пока мне нужен телефон. Поэтому сидим.

Тётенька-регистратор страшно удивилась, что мне нужен второй телефон в квартиру. Какие-то там у них якобы сложности. Пришлось козырять бабушкиным статусом. Всё-таки ветеран тыла, заслуженный учитель, мать-героиня и всё такое. Дошла аж до начальства. Пригрозила, что статью разгромную про них напишу, тогда только согласились.

Я вот реально не пойму — вам какая разница? Я же платить буду, из своего кармана, у вас не попрошу…

Ф-ф-фух. Ладно, вышла с подписанным договором, завтра жду монтажников (или кто они?). Сразу зашла, купила моднящий телефон. Не только с автоответчиком, но и с определителем номера, не хухры вам мухры! Продавщица, расхваливая этот аппарат, так закатывала глаза, как будто он как минимум космическими технологиями был напичкан. Подумала — дошла до отца. Надо же маленько и собой заняться. Скоро осень, а мне и надеть нечего…

Сила воли у меня теперь уже годами тренирована, поэтому я смогла из массы привлекательных вещей выбрать то, что мне реально А — нравится, Б — подходит и В — точно будет носиться. Но шестьсот рубасов как с куста. Тыщ, тыщ, конечно. Боже, как люди выживают, вообще, на среднюю зарплату в четыреста-пятьсот тысяч в месяц…

Среда, 23 августа 1995.

Сегодня я ждала телефонных мастеров и нервничала, чтоб они не опоздали. Не хотелось бы встречу с милым пропустить из-за того, что кто-то черепашка. Даже если ниндзя.

С утра завернула ковры — по всему дому ходить же будут. Собралась в надежде, что они быстро мне сделают — и сразу выбегу. Платье одела синее с розами, которое я на первое свидание шила. Короче, готова — прям «на старт, внимание, марш!» Пока дождалась — извелась прям вся на удобрения. Тут делов-то! А сколько нервов…

На физкультуру я сегодня чуть не опоздала с этими телефонами. Лечу по привычной уже дорожке — бегают! Бег — основа здоровья. Такова доктрина подготовки военного авиационного инженера, как я её поняла.

Остановилась уже около привычного мне дерева, как раз чтобы услышать:

— Ух ты, смотри какая! Я бы… — тэкс, по ходу кто-то в первый раз меня видит.

— Э, а ну, рот закрыл там! — ага, это Вова.

— Ты чё! Это жена сержанта, — это уже доброжелатели, понятненько…

Пришлось минут десять подождать, пока все добегут, а потом обнимашки!!! Я люблю тебя, солнце моё…

Вернулась я домой, шуршу в замке ключом, а тут соседская дверь открывается и соседка, баба ­­­­Лида, радостно кричит:

— Точно, Оля!

— Что, баба Рая приехала?

— Да! Испугалась твоей двери, ты представляешь? — да уж, представляю… — Её дочка-то хотела назад вести… — из за плеча бабы Лиды показалась наша бабушка.

— А я говорю: ну ещё, не буду я по лестницам лазить. Сижу вот, жду тебя уже два часа.

— Ты моя-то маленькая! Ну, пошли скорей домой.

Перестроения бабушек происходили амплитудно, это почти как корабли в порту местами поменять. Наша бабушка по молодости лет была довольно рослой (ну, по меркам голодных революционных и послевоенных годов) и довольно полной, но к восьмидесяти сильно «уросла вниз», а масса-то… Короче, наша по форме приближалась к идеалу. Баба Лида была посубтильнее, зато ножки у ней с возрастом скривились натурально колесом, и ходила она, сильно переваливаясь из стороны в сторону. Ох, бабульки.

— Оля, тут сумки ещё, — отступая от выхода напомнила баба Лида.

— Заберу, не переживайте. Баба, домой аккуратно заходи, порожек металлический, — я дождалась, пока наша бабушка совершит длинный проход вокруг металлической двери, и забрала пакеты, — Баб Лида, спасибо, что приютили!

— Да ты что, не за что… Рая, ты заходи!

— Ага!

Бабушка упёрлась руками в косяки и сконцентрировалась. Когда вам восемьдесят четыре, приходится, знаете ли, брать на особый контроль такие ответственные вещи, как преодоление препятствий. Так-так, первая нога бодро перешагнула порог, вторая тоже зашла удачно,

— Ой, слава Бох, я дома!

— Ага. Ты не пугайся, там у меня в зале шитьё разбросано.

Бабушка встала на пороге в зал и вид у неё сделался решительный, словно она приняла вызов немедленно пронестись по этому лабиринту.

— Да погоди! Ты мыться-то пойдёшь? Я щас разберу тут…

— А полотенце моё?

— Принесу.

— В верхнем ящике!

— Ага.

На самом деле у меня не всё так прям ужасно было. Основная часть рулонов лежала уже у меня в комнате. Да, прям посередине — как минимум, до января это место совершенно свободно. Те куски и обрезки, с которыми я возилась вчера, были быстренько водворены в общую поленницу. Всё! Ходить можно!

Теперь чай заваривать. Чай у нас — первейшее дело.

Потом мы пили чай, а бабушка рассказывала мне всякие новости про родственников. Не то что бы три тома «Санта-Барбары», но занимательно. Потом уже я рассказывала ей про своё горюшко, и что мужа, скорее всего, не отпустят на выходные до самого нового года. На этом месте она сурово поджала губы и выдала вердикт:

— Сволочи!

Мы с минуту посидели молча, потом она меня утешила:

— Ну ничё, с войны-то подольше ждали. Все ж таки он здесь.

Я вздохнула:

— Ну да. И сходить поговорить могу.

— Ну вот. Ничё. Не заметишь, как год пройдёт.

Эх, блин… Сильно на это надеюсь…

— Ой, ба! Я же тебе отдельный телефон поставила! Только номер у тебя теперь будет другой.

— Да? А где?

— Да прямо у тебя на комоде стоит!

— Ну-ка я проверю…

Мы пошли в маленькую бабушкину комнатку. Аппарат был наш старый, привычный.

— А номер какой, говоришь?

— Вот, я тебе крупно написала, — я вытянула из-под телефона листок с номером.

— Прямо звонить можно?

— Да.

— М-м! Дай-ка я Кларе позвоню…

Ну всё, сейчас на полдня хвастаться «личным номером»! Старый что малый,