Иное начало - Серослав Амадайн

— Так, стоп! — успел я остановить его от очередных излияний в мои уши столь странных умозаключений и выводов по определению русских матов. — Помоги мне одеться и пошли ка, проведаем нашего военнопленного.

Кривясь и морщась я шагал шатающейся походкой при поддержке своего генерала. Обошли полисад, слева от корчмы, там находился подвал, куда связанного по рукам и ногам закинули пленного раха.

Неожиданно к обеду погода порадовала солнышком и почти без ветра. Природа вокруг немного приободрилась, зачирикали птички — невидимки, кудахтали куры и гвалтела прочая домашняя птица, мычала скотина, а местные псы развалились кто где, но исключительно там где посуше.

Пытать сегодня как-то не хотелось…

У входа в подвал, на бочонке, сидел щурясь на солнышко и жуя сыр с хлебом, Хата.

— Рад что с вами всё в порядке. — ухмыльнулся он, после чего открыто улыбнулся во все тридцать два. Казалось ранение в ногу его совсем не беспокоило.

«Кремень, а не мужик! Хотя, с его то опытом…»

Кособочась немного на левую сторону присел передохнуть на лавку рядом с ним. С меня пот шёл градом и одышка замучила.

— Хлебнуть есть чего? — поинтересовался я. — Не поверю что варвар в сухомятку жуёт сидит.

Хата, словно нехотя, из-за бочки на которой сидел, достал небольшой бурдючок и протянул мне:

— Вином не побалую, но напиток забористый. Местный старик по имени Хромви его недавно выгнал. Я бы советовал не налегать в вашем состоянии.

Я открыл, и следуя мудрому совету по распитию спиртного — нюхать не стал, а сразу сделал большой глоток. Я ожидал супер — пупер самогона, а оказалось по вкусу и крепости как ягодная наливочка, градусов двадцать.

Хорошенечко занюхав рукавом стёганой куртки, закинул в рот кусочек сыра, что протянул мне удивлённый Хата, я крякнул и встал с лавки:

— Айда глянем вои мои, чего нам птица рах споёт.

Языка рахов никто из нас не знал естественно, а на все расспросы у местных только глаза округлялись от удивления. Не принято доброму человеку говорить на рахском языке! Но я всё же захотел попробовать пообщаться с этой тварью с помощью жестов. Авось выгорит.

Мне позарез нужна была инфа: кто, откуда, куда, зачем, какие планы, пароли и явки!

Предусмотрительный Нойхэ запалил масляную лампу и мы втроём спустились в сырое помещение под землёй. Запахло плесенью и ощутимо похолодало. Лестница с одним поворотом уходила вглубь метров на четыре.

«А не хилый так-то погребок вырыт!»

Жуткая на вид во всех смыслах, тварь злобно зашипела через кляп едва попав в свет чадящей лампы. Его морда распухла от побоев.

— Ты гляди ж неугомонный какой, — буркнул капитан и вытащил меч, с которым не расставался наверное даже в постели. — Господин анай с тобой побеседовать хочет, если вздумаешь учудить чего — прирежу. — он многозначительно помахал лезвием у его морды.

Хата вытащил кляп, и едва успел отдернуть руку от хищно клацнувших желтоватых клыков. Рах открыв пасть зарычал и оголодало смотря на нас выпалил:

— Челивэк, мясо! Ааааам!!!

Нойхэ аж на мешки присел:

— Ты гляди ка! Говорит!?

Для меня это в принципе было не удивительно. Столько времени эти уродцы пьют людскую кровь, что было бы странно если они не освоили хотя бы элементарного набора слов на языке людей. Странно другое: почему никто не удосужился захватить пленного и попытаться выяснить какого ражна рахи вылезли из своего подземного мира? Ведь атаки рахов начались не так уж и недавно, судя по рассказам. Конечно они и раньше не были «дед морозами», и воевали и грабили, чего уж там. Но сейчас от них стонало все северное пригорье.

Семи пядей во лбу иметь не надо дабы сделать вывод: их что-то гнало с насиженных мест! Пограбить оно понятно, но ведь уничтожают до нуля! С особым зверством и жестокостью.

Я должен узнать что происходит.

— У тебя есть выбор, рах, — обратился я к пленнику присаживаясь на тюк с картошкой. — Либо ты сам рассказываешь, что там у вас творится под горами, и что вас гонит оттуда. Либо сей добрый воин, — я указал на стоявшего поодаль Хату, поигрывающего лениво малой секирой, — будет меленько отрубывать тебе пальцы. Сперва на ногах. Потом, на руках. Если не подействует — пошарошим тебе калёным железом во всяких интересных местах.

Рах сипло и издевательски засмеялся:

— Челивэк слаб и без воля. Ваш дорога — бить мясом для славных рахат» гур.

Я кивнул наёмнику, деловито блеснула сталь, а отрубленный большой палец на ноге раха отделился от основного тела. Рах завизжал, осыпая нас проклятиями на своём гортанном наречии, и задёргал раненой ногой орошая кровью пол подвала.

— Держи ему ногу, Варгон! — я взял факел у Беспалого.

Едва капитан навалился на беснующегося от боли раха, я плеснул горячего масла, прижегая твари рану, отчего тот заверищал пуще прежнего.

— День долгий, и заниматься этим делом можно неспеша. — я снова присел на ящичек, так удобно расположенный возле пленника.

Пуская пенные пузыри из оскалившейся пасти, поскуливая и хрипя, рах зло выпалил, бросая каждое слово словно камень:

— Большой Рахшанар собрать кровавай дань с верхний народ! Тяжкий нога шагать много рахат» гур!…

После этих слов раха вдруг перекорёжило, его кости стали с хрустом выворачиваться из суставов, череп словно под пресс попал — мялся с отвратительным чавкающим звуком, а глаза лопнули, выдавленные наружу. Рах сначала заорал не своим голосом. Но с каждой секундой крик стал походить на визг, потом на писк обречённой крысы в когтях хищника, и в конце концов череп лопнул разбрызгивая мозг, и он затих. Его тело сейчас представляло изрядно помятый мешок с костями. На то, что это было гуманоидное существо, указывали только растопыренные под невероятными углами конечности, да отрубленный палец ноги на полу.

Я еле успел отскочить от твари что бы меня не забрызгало кровью и мозгами из лопнувшей, как переспелый арбуз, башки раха.

Нойхэ стоял бледный как мел, выпучив глаза. Хата хмуро взирал на труп, отойдя подальше… А я тупо стоял и пялился в пустоту, в недоумении от ужаса случившегося!

— Какие идеи, господа? — сипло спросил я всматриваясь в лица товарищей.

Старик первый подал голос:

— То, что это какое-то заклятье сомнений нет! Но как такое возможно? Почему оно не убило его сразу же, едва пленили?

— Хороший вопрос, товарищ Варгон! — морщась от боли, я подошёл поближе к трупу, разглядывая его.

Хата тоже приблизился:

— Если только эта тварь не начала говорить то, чего знать нам не стоило. Думаю именно потому всё и случилось. Тёмные Жрецы вполне могли приложить к этому руку.

Нойхэ осенил себя защитным знаком и сплюнул на пол:

— Эти с%ки сидят в своем городе, в горах Торгадории, и даже оттуда достают!?

Хата пожал плечами:

— Не факт конечно, но всё может быть. Очень похоже на их работу. Хотя у рахов и своих умельцев, по части ворожбы, хватает с головой. Кстати, будь один из них при сражении — мы бы тут сейчас не стояли.

«Небыло печали. Судя по реакции спутников — эти жрецы серьёзные люди. Или нелюди. А может у него вообще своего рода капсула с цианистым калием в зубе? Как в шпионских боевиках. Раз уж пленили — раскуси и сдохни! Возможно?… Эх, нам бы знатока по этим делам… Стоп!»

— Нойхэ, — я суетясь двинулся к выходу из подвала, а мои спутники следом. — Мне срочно надо в Хайтенфорт. Я выеду сегодня же! Хата со мной.

Щурясь на возможно последнее тёплое солнце в этом году я продолжал отдавать команды на ходу. Беспалый пытался вставить свои «пять копеек», но я почти не слушал его. Хата немного прихрамывая шагал рядом, посматривая на меня время от времени, готовый поддержать если что, так как то и дело меня кренило на левую сторону.

— Больше никаких боёв с рахами, капитан. Это приказ! Только контролирование перемещения. Займитесь обустройством гарнизона. Посты, костры по ночам и прочее. Корчму временно определить под штаб и перестроить внутри на малые комнаты. Человек на двадцать что бы хватило.

— Местные будут недовольны, я уж молчу