Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров

— Тяф-тяф-тяф, — преданно глядя на меня, мотыляя хвостом, как лопастями вентилятора, заверил щенок.

Я тихо вошел в дом, прислушался. Ну да, кто бы сомневался, для городской жительницы сейчас не просто раннее утро, а несусветно раннее утро. Ну, пусть пока спит. Зачерпнул воды, наполнил чайник, поставил на огонь. Оксана говорила, промыть теплой водой с мылом. Машинально отметил про себя, что нужно пополнить запас спичек. Отчего-то в коробке осталось всего несколько штук, хотя я четко помнил, буквально утром спичечный коробок был наполнен под завязку.

Я задумчиво оглядел свою кухню, прикидывая, какую чашку превратить в небольшой тазик. Решил, что ковшик подойдет идеально. Заглянул за занавеску, что отделяла умывальник от кухни, прихватил мыльницу. Дождался, когда вода закипит, плеснул кипятка в ковшик, разбавил холодной водой. Попробовал локтем, убедился, что температура нормальная и пошел будить Лизу.

Оказалось, Баринова уже не спала, лежала тихою как мышка, вслушивалась в звуки. Когда я вошел, Лизавета пыталась притвориться спящей, но не успела. Мы встретились взглядами, я улыбнулся, девушке ничего не оставалось, как нервно улыбнуться в ответ.

— Доброе утро, — нежным голоском, звенящим от напряжения, вымолвила Лиза.

— Доброе. Ну что ты готова?

Я подхватил табуретку, поставил рядом с кроватью. Затем свернул матрас, который так и остался лежать на полу.

— К чему? — нервно поинтересовалась Баринова, наблюдая за моими манипуляциями.

— К труду и обороне, конечно же, — хмыкнул я, перевязывая матрас веревкой и убирая его под кровать.

— Что? — удивилась Лиза.

— К перевязке, Лиза. Доктор что сказала? Утром сменить компресс. Воду и мыло я уже приготовил, сейчас нарежу бинт и приступим.

— Егор, твоя докторша велела отвезти меня не рентген, — уверенно выдала Баринова, но я поймал в голосе напряжение.

— Нет, дорогая. Оксана… Игоревна велела сначала поменять компресс, а потом уже отвезти на рентген, — нарезая бинт на полосы, усмехнулся я. — Так что сейчас помоем лодыжку с мылом, сменим компресс и поедем.

Я резко обернулся и пристально посмотрел на Лизавету.

— Или я чего-то не знаю? Может, хватит придуриваться?

— Егор… — Лиза слегка поледенела, но все еще пыталась держаться уверенно. — Может лучше сразу на рентген?

— В морг, значит, в морг, — хмыкнул я, подхватил бинт, флакон с барсучьим жиром, пластырь и подошел к кровати. — Сама поднимешься или помочь?

— Сама, — нервно выпалила Лизавета, неожиданно ставшая самостоятельной.

— Сама так сама, -кивнул я и вернулся на кухню. — Готова?

— Егор… и все-таки я настаиваю на рентгене, — в очередной раз попыталась отбрехаться Лиза.

— Теплая вода, мыло, чистая тряпочка, — не обращая внимания на реплики Бариновой, комментировал я свои действия, выставляя на стул «инструменты». — Ну, что, Лиза, давай сюда свою ногу.

— Егор… — Баринова побледнела еще больше, рывком уселась на постели. — Егор послушай…

— После процедуры, — отрезал я, откидывая одеяло с поврежденной ноги.

— Ай, — пискнула Лизавета, когда я оторвал пластырь. — Больно!

— Терпи, казак, атаманом будешь, — хмыкнул я.

— Что?

— Ничего, — задумчиво протянул я, глядя на гематому. — Однако любопытно. Приступим, пожалуй.

Я намочил тряпочку, намылил мылом и приступил к процедуре.

Глава 24

Точнее будет сказать: попытался приступить. Елизавета вдруг резко отдёрнула ногу, подскочила на кровати, схватила меня за руку и жалобно попросила:

— Егор… — Баринова смущенно захлопала ресницами. — Я… Отнеси меня, пожалуйста, в туалет. Очень нужно.

Женские руки каким-то образом оказались на моих плечах, голову Лизаветы чуть приподняла, чтобы видеть мое лицо, грудь крепко прижала к моей руке.

— Давай сначала сменим повязку, а затем отнесу. Хотя, погоди, Митрич же костыль оставил, ведро могу в комнату принести, сам выйдут. Справишь нужду, позовешь, — предложил я.

Бесконечный плохо отрепетированный спектакль меня начал утомлять. Но врожденная Зверевская вежливость, доброта и интеллигентность не позволяли грубо оттолкнуть девушку, прижать коленом сверху, чтобы не мешала снимать пластырь и проводить необходимые процедуры.

— Егор, я не могу больше терпеть, ну пожалуйста. — рвано вздохнула Лиза, проигнорировав мое предложение. — Очень-очень надо

Сейчас Баринова напоминала ту самую девочку десятиклассницу, которую Егор встретил на каком-то школьном мероприятии. В моей голове замелькали смутные обрывки воспоминаний прошлого. Тогда Лиза, несмотря на все свои капризы, казалась доверчивей, человечней что ли. В ту Лизу Егор и влюбился. И долго закрывал глаза на внезапно испортившийся характер.

Баринова очень хорошо умела манипулировать сознанием парня. То ослабляла вожжи, то натягивала. Влюблённый Егор спускал все на тормоза, верил искренне и самозабвенно, что любимая девушка желает ему добра. Нет, подкаблучником Зверев не стал в том смысле, который в него обычно вкладывают друзья-товарищи без пары. Но реже стал видеться с друзьями, потому что многие из них Лизе не нравились. Все чаще проводил время либо с Бариновой, либо в своих научных изысканиях.

Зверев был фанатом учебы, новых знаний, открытий, поисков. Читал и изучал все, что попадалось в руки. Благодаря тому что был на хорошем счету у педагогов, Егор имел доступ к закрытым секциям. Досконально я так и не понял, по какой причине мой визави так резко изменил жизнь, сомневаюсь, что только из-за Лизаветы. Но свой карьерный Егор изначально собирался строить по-другому.

Работать учителем в школе, тем более, в сельской школе, парень до выпускного курса не собирался. Ему хотелось новых свершений, даже географических открытий во имя человечества и для его процветания. Тем удивительней оказался выбор педагогической стези и решение стать учителем. Хотя в целом наши мысли и чувства даже совпадали.

— Егор… — Лиза нежно потерлась щекой о мое плечо. — Пожалуйста… Ой… Ты чего? Что случилось, милый? — всполошилась Баринова, заметив, что я ее не слушаю. — Тебе плохо?

— Что? — я встряхнулся, глянул на девушку. Вот нутром чую, что оттягивает момент снятия повязки. На что надеется, спрашивается?

— Ладно, пошли. Сейчас костыль дам.

Я отодвинулся от Лизаветы, огляделся в поисках палки. Импровизированный костыль, который Митрич принес для Бариновой, стоял ровно там, где его оставил дядь Вася. Значит, либо Лизавета не вставала с кровати с момента, как мы с Беспаловым ушли, либо опора ей совершенно не нужна, даже не смотря на внезапно проявившуюся гематому.

— Я с палкой не умею, вчера попробовала и чуть не упала,