Столичный доктор. Том VIII - Сергей Линник

Утром я позанимался гимнастикой, собрался и пошел вниз. Пусть портье вызывает извозчика. Новостей из консульства больше не было, да и рано еще. Завтра я поеду в порт, ждать этот «Гамбург». Дай-то бог ему легкого пути и попутного ветра.

Исикава ждал. С пустым кишечником, после переливания пятисот миллилитров крови. Физически он крепче Будакова в такой же ситуации, а казак после операции прожил еще долго, несмотря на остановку сердца прямо во время процедуры. Но я еще раз озвучил риски пациенту. Мало ли что, может, ему надо хокку написать на особой бумаге, посмотреть в окно на небо. Кто их знает, этих японцев, какие действия они должны предпринимать перед лицом возможной смерти.

И бригада вся в сборе, ждали только меня.

— Все готовы? — спросил я, входя в ординаторскую. — В туалет сходили? Пойдемте мыться.

— Готовы, ваша светлость, — поклонился Аспен. — Ваша одежда для операции готова.

— Поосторожнее с этими титулами, коллега. У меня в операционной все равны. Обращение — по фамилии или имени. Чётко, понятно. Без игры в «сиятельства». И спасибо за халат.

— Есть, сэр.

— Встретимся через пять минут в предбаннике. Проверьте перчатки, маски, инструменты.

Пока я шёл по коридору, в голове крутились обрывки воспоминаний. Петербург. Склифосовский. «Один голубь влетел в окно, второй остался на ветке…» — напевал он под нос, пока мы оперировали. Боже, какая чушь вспоминается… И в глаз что-то попало…

— Готовы? — крикнул я из предбанника, открывая кран с горячей водой.

— Да, сэр, — ответили из операционной.

— Показатели?

— Давление сто пятнадцать на восемьдесят, пульс семьдесят два, частота дыханий шестнадцать. Температура тридцать шесть и пять.

Даже легкой тахикардии нет. Он вообще волнуется?

— Начинайте давать наркоз.

* * *

Хирурги у Уитмена — крепкие профессионалы. Не гении, работяги. Техника хорошая, никакой отсебятины, указания выполняют четко и в полном объеме. Перепроверят всё по три раза. Молодцы. Приятно с такими у операционного стола постоять. После операции пошли на разбор полетов, там я всех и поблагодарил. Короче, все друг друга похвалили. Мы своё дело сделали, по крайней мере, на сегодня. Пациент жив. Теперь вопросы ухода остаются. Они после такого вмешательства — самое главное. Подводных камней там огромное количество — опасности осложнений на каждом шагу. Но Уитмен особо отмечал, что у них медсестры — лучшие. Что же, пусть японцу повезет.

Приятно, когда дело сделано. Хотя девять с лишним часов операции лёгкой прогулкой назвать трудно. Вставать из кресла в ординаторской сильно не хотелось. Главный врач приглашал на стаканчик портвейна, но я, извинившись, отказался. Силы кончились.

Зато утром проснулся бодрым как огурец. Отдохнул на славу. Наконец-то всё должно было закончиться. Это тягомотное ожидание, выматывающее душу. Когда можно что-то конкретное делать, всё намного проще. Я верил, что всё у нас будет хорошо.

Жиган как чувствовал что-то — с утра всё ходил за мной следом. И завтракать в кофейню пошел, хотя любит чай. И в госпиталь со мной поехал, оставшись сидеть у привратника. Чего опасался? Не сказал. Буркнул, мол, надо так, и замолчал.

На обходе Исикава чувствовал себя терпимо. Настолько можно после большой полостной операции и длительного интубационного наркоза. Да, аппараты ИВЛ с легкой руки Баталова и Микулича разлетелись по миру, облегчив состояние пациентов и работу врачей, но проблем еще много. Миорелаксанты для уменьшения спазмов — одна из главных. Без них как без рук. Но пока нет. Вернее, есть, работа идет, но толку пока нет.

Провел осмотр, согласился с назначениями, выпил чаю с главным врачом. Уитмен сказал, что экипаж для перевозки Агнесс в порту будет к моменту прибытия «Гамбурга» — его предупредят. Но я от предложения подождать в госпитале отказался. Прошло сорок два часа. А вдруг корабль раньше приплывет? Забудут сообщить.

В порту Жиган сразу развил кипучую деятельность. Нашел контору, пошел справляться о пароходе. Привел с собой портового офицера — только для того, чтобы тот сам рассказал, как оно будет.

— Сэр, о прибытии парохода на внешний рейд я вам сразу сообщу. После этого наш чиновник отправится туда для проведения осмотра и санитарного контроля…

— Но там моя…

— Сэр, мистер Уитмен предупредил меня о необходимости срочно отправить на берег госпожу Баталофф. Поверьте, никаких задержек не будет. Её погрузят на катер немедленно. Вам останется подождать совсем немного.

Снова ждать. Ненавижу уже это слово.

Портовый служащий ушел, еще раз заверив, что сообщит новости немедленно. Примерно через полчаса приехал секретарь швейцарского консула, тот самый итальянец с лысиной.

— Здравствуйте, герр фюрст. Я здесь на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы связь с нашей миссией была постоянной.

Ему я только молча кивнул. Да, дипломаты сработали отлично. Нашли, вывезли. Практически молниеносно. Молодцы.

Время тянулось как резина. Стрелки на часах замерли, и не помогало ничего. Один Жиган только флегматично развалился в кресле, опустив шляпу на нос. Со стороны могло показаться, что он дремлет, но указательный палец, отбивающий какой-то сложный ритм по подлокотнику, говорил об обратном.

Наверное, прошла вечность, пока тот самый портовый офицер не пришел снова.

— Сэр, пароход прибыл и находится на внешнем рейде. Наш чиновник уже отбыл на катере. Немного терпения, сэр, ваша супруга скоро будет с вами.

Почему раньше не сказали? Ведь я мог поплыть на этом катере тоже! Оставалось только вздохнуть и поблагодарить служащего за хорошие известия.

Подъехал экипаж из госпиталя. Из него вышел ординатор Бирч, тот самый, который рассказывал о неудачливом однокурснике.

— Ваше сиятельство, — поклонился он довольно церемонно. — Надеюсь, мы не опоздали?

— Нет, господин Бирч. И прошу, меньше церемоний. Не с вами ли мы буквально вчера копались в чужом животе?

— Благодарю, сэр, — на этот раз поклон был заметно проще. — Мы с медсестрой Уоллес наготове.

И всё, с этого момента я будто отключился. Всё всматривался туда, где, как мне сказали, стоит «Гамбург», боясь пропустить появление катера. И всё равно его появление произошло неожиданно. Вот вроде ничего не было, и вдруг секретарь консула указал пальцем. «Они,» — выдохнул он.

Силуэт катера приближался, обрастая деталями. Он уже был совсем близко, когда я увидел, как какая-то женщина в одежде католической монахини склонилась над чем-то на палубе. Это могли быть только носилки, скрытые от меня фальшбортом. Я бросился