Рожденный, чтобы жечь! 3 - Дмитрий Лим

Кристальный лабиринт оказался под тронным залом. Мы спустились по винтовой лестнице, уходящей вглубь земли. Чем ниже мы опускались, тем сильнее становился холод.

Вскоре мы оказались в огромной пещере, стены которой были покрыты кристаллами. Они сверкали и переливались всеми цветами радуги, создавая иллюзию бесконечного пространства. Кристаллы росли повсюду: на стенах, на потолке, даже на полу. Они формировали причудливые узоры и лабиринты, словно паутина, сплетенная безумным пауком-художником.

— Этё… этё невилаятна! — прошептал я, пораженный увиденным.

Боря молча кивнул, его лицо оставалось серьёзным и сосредоточенным. Он чувствовал, как сила генерала направляет его, указывает путь.

Мы шли по лабиринту, петляя между кристаллами, словно в зачарованном лесу. Воздух был наполнен тихим звоном, словно тысячи хрустальных колокольчиков пели свою печальную песню. В какой-то момент я начал слышать голоса. Тихие, приглушенные, полные тоски и отчаяния. Они доносились отовсюду, словно кристаллы сами говорили со мной.

— Они… они зовут нас… — прошептал я, прижимаясь к Боре.

Он поднял меня за плечи, словно желая защитить от этой всепроникающей печали. Посадил на шею.

Мы продолжали идти, пока не оказались в самом сердце лабиринта. Здесь, в центре пещеры, возвышался огромный кристалл. Он был больше всех остальных, и от него исходило невероятное сияние.

Внутри кристалла я увидел лица. Сотни лиц, застывших в муке и отчаянии. Это были души, заключившие сделку с генералом, запертые в вечной тюрьме. И среди них… я увидел ее. Мою маму.

Она стояла в глубине кристалла, ее лицо было бледным и измученным. Но в ее глазах я увидел ту же доброту и любовь, которую всегда помнил, но никогда не видел. Мое сердце сжалось от боли. Я хотел броситься к ней, разбить кристалл и вытащить ее на свободу. Но Боря меня остановил.

— Нельзя, малец, — проговорил он, его голос звучал мягко, но твердо. — Этот кристалл держит их всех. Если ты его разобьешь, все они погибнут. Их души будут потеряны навсегда.

— Но… но как зе мая мама? — прошептал я, глядя на нее сквозь слезы. — Я ни магу ее оставить!

Боря подошел к кристаллу и положил на него свою руку. Он закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь установить связь с душами, заключенными внутри. Внезапно его лицо просветлело.

— Я могу кое-что сделать, малец, — проговорил он, открывая глаза. — Я могу освободить ее душу. Отпустить ее на небеса. Но я не могу забрать ее с собой. Это невозможно.

Я посмотрел на маму в кристалле. Она смотрела на меня с любовью и пониманием. Ее губы безмолвно прошептали:

— Иди, сынок. Я буду ждать тебя.

Я кивнул, сдерживая слезы. Я знал, что это единственный выход. Я должен отпустить ее.

Боря начал что-то бормотать. Я слышал его мысли и понимал — он не понимает ни слова того, что произносит. В нём работала сила мага. Которую он получил от этого генерала… у него получилось. Я рад… рад за него…

Темная энергия, окружавшая его руки, начала пульсировать, создавая вокруг кристалла вихрь света и тьмы. Кристалл задрожал, и из него начали вырываться лучи света, направляясь в небо. В этот момент я увидел, как лицо мамы становится все более и более ярким. Ее глаза сияли, словно звезды. Она улыбнулась мне в последний раз и… исчезла. Ее душа освободилась, улетев на небеса.

Я заплакал. Я плакал от горя, от потери, от облегчения. Я знал, что моя мама в лучшем месте. Она свободна. И я должен жить дальше, чтобы оправдать ее надежды.

Мы сделали это. Мы получили то, что хотели… вместе!

* * *

Выбравшись из кристального лабиринта, мы вдвоем, измученные, но каким-то образом обновленные, вернулись в академию. Едва переступив порог, нас тут же заключила в свои объятия антидемоническая ловушка.

Силовое поле вспыхнуло вокруг нас, пронзая все тело знакомым покалыванием, но… ничего не произошло. Мы не зашипели, не закричали, не обратились в кучку пепла.

Ловушка, предназначенная для изгнания бесов и обнаружения одержимости, не дала никакой реакции, как будто мы были два обычных студента, вернувшихся с прогулки. Я, конечно, не особо разбирался в арканных тонкостях, но даже я понимал — что-то пошло не по плану у тех, кто это устроил.

Не успели мы толком опомниться, как нас окружила плотная стена из примерно двадцати магов. В руках у каждого — серебряные сосуды, наполненные до краев святой водой.

Зловеще поблескивая в свете факелов, они напоминали отряд экзорцистов, готовых к последней битве. Сердце екнуло.

«Неужели они все еще считают, что мы — порождения тьмы?»

Но Боря, кажется, был настроен более оптимистично. Он лишь хмыкнул, обводя взглядом напряженные лица.

— Чё, совсем с дуба рухнули, а? — буркнул он.

Маги, не говоря ни слова, начали приближаться, поднимая сосуды для решительного броска.

— Спокуха! — рявкнул Боря, поднимая руки в знак капитуляции. — Мы же уже проходили это! Никакой я не демон, и он тоже! Мы же прошли все тесты, да? Или нет?

Но его слова, казалось, лишь усилили их решимость.

К всеобщему облегчению, а особенно моему, в этот момент вмешался ректор невозмутимый, с неизменной трубкой в зубах. Он поднял руку, останавливая надвигающуюся атаку.

— Достаточно! — пророкотал он, и маги послушно опустили сосуды. — Мы проведем тесты. Все тесты. И тогда посмотрим, что вы за птицы.

Следующие несколько часов превратились в настоящий кошмар. Нас таскали из одной лаборатории в другую, подвергая всевозможным магическим анализам и испытаниям.

Измеряли уровень ауры, проверяли на наличие демонических следов, сканировали сознание. Подключали к каким-то странным аппаратам, заставляли произносить заклинания, вызывали духов и даже заставляли варить зелья.

К концу дня мы были вымотаны до предела, но результаты…

Результаты ошеломили всех.

Мы оказались… обычными магами.

Да, Боря обладал внушительным магическим потенциалом, унаследованным от генерала, но это был не демонический дар, а просто большая сила. А я… я оказался самым юным волшебником в истории академии, что, конечно, льстило моему самолюбию, но одновременно и пугало.

Магистр Сиськина и Валентина выглядели так, словно проглотили по лимону. Их лица выражали смесь шока, замешательства и… кажется, даже разочарования.

План провалился. С громким хлопком закрылась дверь кабинета, оставив нас с ректором, который лишь молча попыхивал трубкой.

— Что ж, мальчики, — наконец произнес он, — Похоже, вам действительно здесь место. Прошу прощения за всё это, а вы, юноша, — он посмотрел на меня. — Все же никакой не фамильяр! Я так понимаю, вы с Борисом…

— Дальние родственники, — додумался Клеменко. — Да, это… типа, короче, малой с пелёнок начал колдовать, и вот мы придумали прикинуть его фамильяром, чтоб учился. Всё