"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

— Как у меня? — усмехнулся я.

— Побольше. Раза в четыре.

Чего и следовало ожидать. Его светлость герцог Брауншвейгский и раньше весьма удачно обзаводился союзниками и почитателями, а уж после подвигов на буксире его акции и вовсе взлетели до небес. И, в отличие от меня, он ничуть не стеснялся сниматься для обложек журналов, светиться на телеканалах. Интервью, пресс-релизы или по меньшей мере коротенькие записи в соцсетях появлялись чуть ли не каждый день.

Однако никаких притязаний Георг еще не заявил. Обходился даже без намеков… пока что. Но я почему-то ничуть не сомневался, что затишье было лишь временным и непременно принесет за собой бурю.

Как бы не похлеще той, что разразилась в девяносто третьем.

— Слушай… — Корф на мгновение оторвался от телефона. — А тебе разве не сегодня к Морозову надо?

— Куда?.. Блин! — Я едва не заехал себя ладонью по лбу. — Сколько сейчас времени⁈

Глава 2

Прохладное питерское лето и общая умиротворяющая обстановка так активно воздействовали на юный организм, что я едва не забыл про сегодняшнюю аудиенцию у Морозова. Хотя, скорее это будет разбор полетов с обязательными вопросами и претензиями — как и в прошлый раз.

И в позапрошлый, и во все предыдущие.

Однако, как бы мне ни хотелось, проигнорировать его было попросту невозможно. Так что я быстро привел себя в порядок, оделся, и, схватив ключи от машины, пулей бросился на стоянку.

Правда, умиротворяющей обстановка была только в нашем блоке. В городе все оставалось без изменений: блокпостов стало меньше, но вооруженные патрули встречались едва ли не на каждом шагу. Преимущественно — гвардейские. Особую роту загнали в расположение и особо ни к чему не привлекали. Кажется, Морозову очень не нравилось само по себе наличие мощной и достаточно своенравной силы, и, дай ему волю, он бы вообще расформировал гардемарин.

Но, несмотря на всю полноту взваленной на себя власти, сделать этого он не мог. В Совете пока еще хватало тех, кому все происходящее активно не нравилось, а обострять ситуацию еще сильнее не хотел уже Морозов. Кажется, репрессии, перешедшие из острой стадии в хроническую, утомили его самого, но остановиться сейчас было попросту невозможно. Взять власть оказалось неожиданно легко, а вот удержать — заметно сложнее.

И ослабить поводок сейчас означало эту самую власть из рук выпустить. И уж чего-чего, а этого Морозов делать точно не собирался. Продержаться ему оставалось всего чуть-чуть — по факту, до официальной церемонии венчания его сына с Елизаветой, которая должна была состояться уже на следующей неделе.

По крайней мере, так наверняка думал он сам.

Лихо подкатить к парадному крыльцу Зимнего не вышло: Дворцовая площадь все так же оставалась перекрытой, антитеррористические меры никто не отменял. Так что пришлось оставить автомобиль и прогуляться пешком.

После того, как я предъявил удостоверение, дежурный гвардеец слегка изменился в лице, сверился с планшетом, а потом неожиданно взял под козырек. Я кивнул, и прошел дальше, когда мне в спину вдруг раздалось вежливое покашливание.

— Владимир, простите, — послышался голос.

Я развернулся.

— Не могли бы вы… — Кажется, гвардеец даже чуть покраснел. — Не могли бы вы расписаться на память? — Он достал из подсумка блокнот и ручку. — Для младшей сестренки. Она ваша фанатка.

Мои брови полезли вверх. Чего-о-о?

— Если вас, конечно, не затруднит…

Я выдохнул, снова глубоко вдохнул и кивнул.

— Да, конечно. Давайте. Как зовут сестру?

— Татьяна. Таня.

— Угу.

Я быстро вывел простенькую надпись и вернул блокнот.

— Спасибо!

— Да не за что.

Я покачал головой и медленно двинулся ко входу. Кажется, у меня только что возникло несколько вопросиков к его благородию барону Корфу, ведущему мои соцсети «с целью формирования положительного имиджа», как он выразился.

Вот ведь… Нужно обязательно посмотреть, чего он там сформировал. Потому что к такому меня жизнь определенно не готовила.

В общем, в итоге я едва не опоздал к Морозову. Пришлось даже пробежаться, когда никто не видел. Злить председателя Совета сейчас было совершенно ни к чему.

В кабинете он внезапно оказался не один. И уж кого, а дядю я там увидеть никак не ожидал. Еще и в новенькой парадной форме.

Это чего происходит-то? Старик вернулся на службу?

Но узнать это прямо сейчас возможным не представлялось. Потому как Морозов начал, едва поздоровавшись. Правда, как-то устало, без огонька. Похоже, последние события изрядно «укатали» его сиятельство, и даже ждать дежурного разноса пришлось значительно дольше, чем обычно.

…— то есть, хочешь сказать, что второй подряд Распутин погибает, когда ты находишься рядом — и это не более, чем нелепое совпадение, да?

Постепенно Морозов втянулс, и сейчас сверкал глазами так, что будь на моем месте настоящий курсант Володя Острогорский, он точно не знал бы, что делать: стоять вытянувшись по струнке, или съежиться и забиться в самый дальний угол. Но меня начальственный гнев, конечно же, ничуть не пугал.

Разве что причинял временные неудобства.

— При всем уважении, ваше сиятельство, в моменте смерти Распутина-старшего я находился отнюдь не рядом с ним, а вовсе даже наоборот, — вставил я, когда Морозов сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха.

Дядя от такой дерзости аж вздрогнул, а глаза напротив налились кровью.

— Да, конечно. Именно так. Ты в этот момент управлял лучом смерти с захваченного буксира, покрошив перед этим из автомата почти два десятка головорезов, — мрачно кивнул Морозов.

А вот при этих словах дядя приосанился и даже, кажется, улыбнулся. Что ни говори, а подвиги племянника старика… Ну, не то чтобы радовали, но по меньшей мере заставляли гордиться.

Всегда приятно, когда у тебя в семье герой.

— Я ничем не управлял, — не задумываясь соврал я.

— Ага, и Свечка сама ударила по даче на Крестовском, да? Совершенно случайно?

— Никак нет! — Я смотрел на Морозова честно и искренне. — Ваше сиятельство, я много думал об этом. У меня есть теория, что вышедший из-под контроля мутант сохранил остатки сознания и просто решил таким образом отомстить своему обидчику перед смертью.

Морозов втянул воздух. Я нес полную дичь, но, тем не менее, дичь, имеющую право на существование. Кроме того, никого из тех, кто мог бы опровергнуть мою версию событий, в живых не осталось. Кроме Камбулата.

Но он этого делать, конечно же не станет. И вообще, всегда может сказать, что