"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

стоял спиной, управляя судном, и ничего не видел. А Георга с Поплавским я предусмотрительно отправил вниз. Виталик, конечно, догадывался, что произошло на самом деле, но его такой расклад полностью устраивал. Единственное, что ему могло не понравиться в том эпизоде — что я так и не дал сделать селфи с мутантом. А в остальном…

В остальном — сто процентов понимания, ноль процентов осуждения.

— Почему ты не доложил, как только нашел буксир? Почему никого не поставил в известность и полез сам?

— Вообще, все это подробно отражено в моем рапорте, который я подал на следующий же день после всех событий. Но, если ваше сиятельство изволит — я повторю.

Я уже начал уставать от этого фарса и принялся откровенно дерзить. Впрочем, такая манера на Морозова почему-то обычно действовала успокаивающе.

Так что почему бы не продолжить пользоваться проверенным средством?

— В момент обнаружения буксира до контрольного срока, назначенного Распутиным, оставалось слишком мало времени, чтобы предпринимать какие-то другие меры. Оценив обстановку, я начал действовать сообразно ей…

— Прихватив с собой герцога Брауншвейгского, — ехидно ввернул Морозов.

— А вот тут я уже совершенно не при чем! — Тут уж я возмутился абсолютно искренне. — Он сам явился. Что мне его было, связывать?

Что характерно, претензий к тому, что я этого самого герцога подверг смертельной опасности, не последовало. Полагаю, Морозов не сильно бы расстроился, поймай Георг случайную пулю, героически обезвреживая террористов. Это, конечно, породило бы целую гору проблем государственного масштаба, но изрядную часть и решило бы.

Ну простите, ваше сиятельство. Возитесь с этим сами. Пока что.

— И на машину оперштаба Особой роты ты, конечно же, наткнулся абсолютно случайно, да? Знаешь, я иногда перестаю понимать, кто именно командует гардемаринской ротой, капитан Гагарин или прапорщик Острогорский… Ладно. Вольно! — Морозов махнул рукой и опустился в кресло. — Что с тебя взять… Везде, где ты появляешься, тут же начинают бушевать хаос и разрушение. И везет тебе исключительно потому, что ты каким-то образом умеешь направлять их в нужное русло. Садись.

Его сиятельство показал на кресло рядом, и я понял, что опасность миновала. Благодарно кивнув, я уселся на самый краешек, и замер, поедая начальство преданным взглядом.

— Прекрати паясничать, — буркнул Морозов. — Детский сад какой-то. Я решительно не понимаю, почему четверо сопливых курсантов уже в который раз делают то, что оказывается не под силу лейб-гвардии, полиции или гардемаринской роте…

— Просто мы очень талантливые, ваше сиятельство, — не сдержался я.

— Талантливые, не отнять, — пробухтел он. — Выпороть бы вас… Таланты… А придется награждать, видимо. Молодцы. Даже полгорода на этот раз не разнесли в процессе.

— Да мы и в прошлый раз…

Мне хотелось сказать, что весь список прегрешений, который нам реально можно было вменить, заканчивался отдельно взятым броневиком, разнесшим двери одного отдельно взятого заведения. И что так этому заведению и надо, судя по музыкальному репертуару, который там в последнее время звучал.

Но Морозов хлопнул ладонью по столу.

— Прекратить, я сказал! — рявкнул он.

И я сообразил, что и правда зашел далековато. Да, я герой. И по факту, и, стараниями Корфа — в глазах общественности, так что осуждать или наказывать меня сейчас — все равно, что стрелять себе в ногу.

Но нельзя бесконечно дразнить дракона.

— Дядю поздравь, — неожиданно буркнул Морозов.

— С чем именно? — поинтересовался я.

Этот вопрос вертелся на языке уже давно. Примерно с того момента, как я увидел родственника в парадной форме.

— С вступлением в ряды Совета имперской безопасности.

Я чуть ли не присвистнул. Вот это новости! В кои-то веки — действительно хорошие. Наверное… Хотя нет, точно хорошие. Дядя был в сильно лучших отношениях с обоими Морозовыми, чем мне хотелось бы, но соображать все же умел. И, кажется, ему и самому не слишком-то нравилось происходящее в столице.

Правда, он наверняка считает, что все успокоится, едва младший Морозов станет венчанным супругом Елизаветы, но с этим мы разберемся позже.

Надо как-нибудь заскочить к дяде вечерком. Отметить успехи, а заодно прозондировать почву и понемногу начать направлять его в нужную мне сторону.

Вряд ли это будет так уж трудно.

— Поздравляю, — вполне искренне проговорил я.

— Так что имей в виду! — вскинулся Морозов. — Теперь твои выходки будут бросать тень не только на тебя, но и на всю фамилию Острогорских — а значит, и на Совет! И это совсем не то, к чему следует стремиться. Так что, надеюсь, хотя бы это тебя немного остудит. Ты уж побеседуй с ним, Константин Иванович, — неожиданно чуть ли не взмолился Морозов, повернувшись к дяде. — Совсем же неуправляемый.

— Обязательно побеседую, — прогудел дядя, глядя на меня взглядом, не сулящим ничего хорошего.

Я только усмехнулся про себя. В каком же Морозов отчаянии, раз заговорил так. Кажется, некоторое время и правда лучше вести себя потише.

Ну, хотя бы постараться.

— Какие планы на лето, прапорщик? — спросил вдруг Морозов.

И я тут же понял, что в его вопросе и содержится ответ. Так что не стал говорить, что за лето планирую собрать вокруг себя как можно больше сторонников, чтобы, когда придет время, действовать с более солидной поддержкой, нежели три унтер-офицера из Морского корпуса. Вместо этого я выдал то, что, как мне казалось, Морозов и хотел услышать.

— Тренироваться с особой ротой, учиться, готовиться ко второму курсу…

— Первый-то как закончил? — с искренним интересом спросил он.

Я лишь пожал плечами:

— С отличием, конечно.

— Эх, молодость… — Морозова окончательно отпустило. — И когда только успеваете все? В общем, готовься сам и готовь друзей. Награда найдет героев. Но лично тебя я в последний… Слышишь, Острогорский, в последний раз предупреждаю! Еще одна несогласованная выходка, и…

Говорить, что именно «и», Морозов не стал. И так было ясно, что на мою голову обрушатся все смертные кары, только придуманные человечеством.

Я вскочил с кресла, вытянулся по стойке «смирно» и рявкнул:

— Так точно, ваше сиятельство!

Морозов окинул меня подозрительным взглядом, будто пытаясь понять, дурачусь я, или на этот раз наконец серьезен. Я остался невозмутим — хоть и не без труда.

— Вольно! И имей в виду — я не шучу!

— Так точно, ваше сиятельство — не шутите. — Я почувствовал, что визит подошел к концу, и решил его не затягивать.