Оберег из Сычигорья - Сергей Фрейнд

завтраку, пообещав угостить обедом. К удивлению торгового доверителя, никто не расстроился. Вечером друзья собирались продолжить расследование, но утром синхронно изменили планы. Фелиция блаженила, Ратмир выглядел уставшим, а Люция и вовсе обрадовалась.

– Ох, я так рада, что мы перенесли встречу. По правде сказать, я плохо спала, – девушка стрельнула глазами в пестунью. – Думаю, время до обеда мы проведём у себя. Правда, тётушка?

– Да, милая, можешь поиграть, – ответила Фелиция, продолжая купаться в прошлом.

Таким образом, мужчины получили свободу на всё утро. Тацит не поверил выдумке о плохом сне, но привыкший к одиночеству потерялся в намёках Люции. Он видел, что интерес девушки не пропал, но не мог объяснить, зачем она захотела остаться наедине с пестуньей. Тацит скрытно проследил за выходом из увеселительного дома. Видел, как ушёл Голяшка, но Люция осталась внутри. «Тем лучше, – решил он. – Не пришлось врать, чтобы отлучиться по делам».

На судной площади ожидали Весту. Предстоял очередной суд народницы. Несмотря на перспективную девчонку с куклой, спасённую Ратмиром, Тацит собирался послушать споры. Следы искомого им оберега могли проявиться в сутяжничествах горожан.

– А ну-ка, разошлись! – бороздила дорогу Веста. – Отошли! Дайте пройти. Не напирай, говорю. Эй, стража, кинь в шатуна камнем! Вон стоит у дома.

Стражник синего рода вынул гальку из поясного мешка и через всю площадь резким броском попал шатуну точно в ухо. Родовая сила помогла, мужик охнул и мигом помчался прочь, зная, что легко отделался. Могли выгнать из города за несоблюдение закона. Шатуны на суды не допускались.

– Силия! Опять ты?

Веста Кнут остановилась рядом с худой женщиной с белыми волосами. Та теребила передник, опустив лицо.

– Ну-ка, покажи, – народница схватила подбородок женщины и осмотрела сломанный нос. – Опять? В городе ещё?

– Скоро откроют, может сбежать.

– Внимание! – закричала Веста. – Милостью короля и именем жителей баронства Зелёной долины приговариваю! Да не напирай ты, – огрызнулась народница, дёрнув плечом на мужичка. – Приговариваю! Боян Храпун, плотник, красный род, виновен в избиении жены Силии Доминус Пот, прачка, белый род. Назначить виновнику… Ну? – посмотрела на женщину Веста.

– Побои.

– Точно? Могу развести и выгнать его из города. Или послать на игрища, не в первый раз уже.

– Побои, – тихо повторила прачка.

– Назначить виновнику, – закричала Веста, – недельные побои. Стража! Доложите воротам, он может скрыться.

Один из стражников с голубыми глазами легко подпрыгнул, так что колени оказались выше голов собравшихся, и быстро помчался к воротам. Расстояния хватит, чтобы обогнать лошадь. Синие, как и красные проявляли родовую силу только на ограниченном промежутке. В передышках не нуждались зелёные и белые. Они могли использовать силу без пауз.

Пробравшись на середину, Веста замахала кнутом, отгоняя толпу. В центре образовавшегося круга оказались спорщики, начался суд. Тацит слушал, как народница аналогично быстро вынесла несколько приговоров. Коня присудила старику водовозу, в порче яблони обвинила сына пожаловавшегося, оправдав соседа. Спор о разделе земель для пашни отложила на неделю, запросив свидетелей.

– А тебе чего, Мерцальник? Свечи украли?

– Нет, Веста. Сын-бесстыдник.

Грузный фонарщик по прозвищу Мерцальник держал за руку конопатого мальчишку.

– Вчера запачкал новую рубаху, ей двух лет-то нет. Говорит, само. Врёт, наглец. Ты ему, Веста наша народница, всыпай кнутом, да при людях. Чтобы знал, как отцу врать.

– А ну, говори, сопляк! Что натворил?

– Это не я, честно, – плакал конопатый. – Меня подбросило и в помойную яму. Головой вниз.

Публика захохотала.

– Ты чего несёшь, малец? – улыбнулась народница. – Будешь дальше отцу врать, скоро у меня на настоящем суде окажешься. А ты, Мерцальник, ступай. Нельзя такими пустяками отвлекать людей. У меня на сегодня ещё работы много.

Конопатый парень, напавший вчера на Тайю и получивший порцию грязи от оберега, побоялся при толпе заявить, что его унизила девчонка. Дав подзатыльник, фонарщик схватил сына за руку и повёл прочь. За ними пристроился Тацит: «Со мной малец заговорит, потому что я ему верю. Это была защита оберега. Оберега, который поможет Движению».

Воевода не поверил Пурелию и лично проверил лавку. Не обнаружив Плантажа, пустил стражников на поиск по городским улицам. Поняв, что Угодник скрылся, вернулся в дом казнахрона.

– Не нашёл? Я же тебе говорил, что зря поехал. Пурелий сказал правду. Мне вообще кажется, что наш новый друг ценней Шварца. Причиновед вольная птица, да и носится по всему Сычигорью. А книгочея мы привяжем к городу. Как тебе? – не скрывал удовольствия Мортус.

«Точно зарежу», – подумал воевода, но вслух спросил:

– Как в Пядь заходим?

Щекотливый момент. Если объявить Плантажа важным беглецом, внеся в соглашение о выдаче предателей, то сторонщики обязаны выдать лекаря. Или сразу, или на следующий день, заплатив штраф. Мортус не сомневался, что Сторона отдаст Угодника. Никаких признаков разрыва соглашения не наблюдалось. В качестве лекаря Плантаж бесполезен, а мошеннический талант, ценимый Стороной, не стоит того, чтобы ссориться с властью Зелёной долины.

Проблема в другом. Список важных беглецов утверждает барон. Ему, в отличие от сторонщиков, необходимо сообщить причины. Обвинить в покушении? А вдруг Пядь выдаст лекаря с задержкой и тот успеет рассказать об их заговоре? Да и Пурелий говорит, что лекаря подставили. Значит, соглашение