Барышня ищет разгадки - Салма Кальк

— Ничего страшного, — я опустилась в кресло. — Вам необходимо больше отдыхать, чтобы скорее выздороветь.

— Верно говорите, Ольга Дмитриевна, — в гостиной возник Алексей с большой корзиной пирогов, которую и установил на салфетку посреди небольшого стола. — Скажите ему ещё, а то упрямый же, как баран, но вдруг вас послушает?

И принялся расставлять чашки с блюдцами, да непростые — из тонкого фарфора, с какими-то цветочками не только снаружи, но и внутри. Соколовский же только усмехнулся.

Из участников совещания кроме Болотникова прибыла лишь Ева Аркадьевна. Болотников открывал портал другим прибывающим, а Ева оказалась на стуле между Соколовским и мною, и рассказала, что по итогам бала слухи в городе ходят самые изумительные. Что некоторые маски превратились в тех самых зверей, которых изображали, и принялись уничтожать ни в чём не повинных людей. Что из могил выбрались упокойники и пошли озорничать по городу. И что в Знаменском предместье подстрелили лисицу — кур у кого-то воровала, и доставили её прямо в магическую управу. Правда, это оказалась простая лисица, никаким боком не демон.

Журналист Владимир Волчищев появившийся следующим, сообщил, что его лично губернатор попросил написать заметку в губернские ведомости о кончине Бельского — потому что слухи, да. И ещё ведь нужно сообщить о том в столицу, потому что не просто так, а князь, и всю жизнь на дипломатической службе, не последний человек в государстве, и служил ведь не спустя рукава, а не жалея живота своего.

— И ведь правда служил, — заметил, располагаясь за столом, прибывший Пантелеев. — Даже до нас доходили слухи, а где гвардия, и где министерство иностранных дел. Служил, как надобно служить, а чего сбрендил под конец… ну, такое дело, кто ж его знает-то.

Я подумала, что сбрендить мог как раз из-за того, что померещилось ему выполненное желание.

— А что за родня у Бельского? — спрашиваю, вдруг кто знает.

Оказалось, знает Болотников.

— Сестра у него была, ныне уже покойная, у неё остались дети и внуки, вот и вся родня. Титул, думаю, как раз сыну сестры и достанется.

— И вся коллекция редкостей? — уточняю я.

— Наверное, — Болотников пожимает плечами. — Посмотрят ещё, что там за редкости и нужно ли это им. Да и не удивлюсь, если распродадут.

Туда и дорога, мстительно подумала я.

Тем временем появлялись и прочие участники совещания. Прибыл Зимин, приветствовал всех и сразу же прошёл к креслу Соколовского. Водил светящимися ладонями, держал то за одну руку, то за другую, и что там ещё целителям положено делать.

— Ну ничего, ничего, скоро и вовсе на поправку пойдёте, — говорил он. — Но ещё минимум неделю — никаких погонь, никаких допросов, никакой охоты ни на нежить, ни на демонов, ясно?

— Ясно, — отвечал ему Соколовский. — А через неделю? Можно?

— А там видно будет, по состоянию по вашему решим.

— А если наша лисонька нарисуется?

— А у вас теперь ещё один некромант есть, — и кивает на меня.

А я что? А я ничего. Некромант, да. Как есть некромант.

Прибыл Гордей Платонович, приветствовал хозяина дома, всех прочих, и приземлился на стул возле меня.

— Как вы, Ольга Дмитриевна? Зимин говорил, что в целом в порядке, и я очень рад видеть вас.

— Благодарю, уже в самом деле похоже на порядок. В понедельник собираюсь на службу — если, конечно, ничто более серьёзное меня не отвлечёт.

— Отрадно весьма, — улыбнулся он. — Может быть, есть шанс, что наш демон сбежал и более не возвратится?

— Сомнительно, — вздыхаю я. — Вдруг захочет доесть Михаила Севостьяновича? — и киваю на хозяйское кресло.

Тот, правда, усмехается.

— Меня, выходит, не так-то просто съесть, — и ведь улыбается ещё! — Зря, что ли, наше чудище заморское взялось меня когтями драть?

И кто ж знает, до чего бы мы ещё договорились, но — последним из нашей команды прибил Черемисин. И привёл с собой госпожу Фань-Фань.

С ними тоже поздоровались, а потом Болотников дождался, пока Алексей разольёт всем чай, и покинет нас, запер от подслушивания гостиную и сказал:

— Итак, что же мы имеем? Бельский мёртв, я, конечно, буду настаивать на посмертном допросе, но что-то мне подсказывает, что ничего он нам уже не расскажет. Демон сбежал, и концов мы пока никаких не нашли. Однако же, нашу историю необходимо завершать. И поэтому я желаю послушать госпожу Фань-Фань, — он внимательно взглянул на китаянку.

Та ответила не менее внимательным взглядом, а я вспомнила чешуйчатое тело в фойе. В человеческом обличье она совсем не такая — маленькая, худенькая, никак не подумаешь, что может перекинуться в такое вот чудище. И что вообще такие чудища могут жить с нами бок о бок.

Черемисин принялся, очевидно, переводить, но она только отмахнулась.

— Я понимаю всё, что сказано. И смогу ответить так, что меня поймут, — сказала она на чистом русском языке.

Черемисин вытаращил глаза, а Болотников лишь усмехнулся — подозревал, да?

— Что же, тогда мы внимательно вас слушаем, почтенная госпожа Фань-Фань.

— О чём желает услышать ваше высокородие? — Фань-Фань смотрела на Болотникова, не сводя глаз.

— О том, откуда вы все здесь взялись, — ответил тот.

Мне послышалось, или требовательности в голосе поубавилось? Впрочем, глава губернского магического управления тоже не сводил глаз с китаянки.

— О, это легко. Я расскажу. Много лет я служила великой императрице, но после её кончины мне пришлось скрыться, ибо настроения при дворе, в народе и обществе не позволяли мне чувствовать себя в безопасности. Я провела некоторое время в странствиях, и осела в вашем городе, потому что он с одной стороны весьма удалён от всех центров мировой политики и от войн, а с другой — обладает достаточным уровнем цивилизации. Здесь я могу переждать какое-то время… и если на родине моей успокоятся революционные настроения, вернуться туда. Господину Черемисину доложили обо мне, как чиновнику, ведающему всяческими приезжими, он взглянул на меня и предложил мне покровительство. Я же в ответ предложила ему помощь в тех делах, какие окажутся мне по силам. Мы отлично понимали друг друга, и союз наш был выгоден обеим сторонам. Когда появилась Линь-Линь, я предложила сразу же отправить её обратно, но господин Черемисин не согласился со мной. Я думаю, о своих мотивах он