Ментальная кухня – 2 - Максим Злобин

Колоритный, сука, как мультяшка. Маленький, пухленький, в авиационных очках, коричневой кожаной куртке и с тоненькими такими, по-гусарски подкрученными усишками. «Иоганн Таранов» — прочитал я бейдж и как будто бы флешбэк словил… знакомое что-то вроде, но вот что именно?

— Ваня! — заорал Кокушкин.

— Та-та? — совершенно буднично ответил Таранов и сплюнул в сторону струйку воды.

— Какого хрена⁈

— Происфотстфенный момент, — и вновь ледяное спокойствие. — Гафно слущается, хер директор.

И тут же я понял, что это любовь с первого взгляда. Ну… то есть. Безо всякого этого-самого! Не любовь, а скорее симпатия максимальной степени, которую может вызвать один безумный авантюрист у другого такого же.

Распаляясь всё больше и больше, Кокушкин начал орать о том, что задолбался менять оборудование из-за экспериментов Таранова. А этот… хе! Он ведь не старался быть спокойным. Он реально был им. Искренне не понимал почему вообще на него ругаются, и даже начал качать в ответ:

— Фоопще-то я фстал сефодня ощень рано! Чтоп сварить побольше пифа! Чтопы жизнь была красифа!

— Ваня! Я очень ценю то, что ты перерабатываешь, но я ведь запретил тебе использовать аномальные продукты!

Ой как зря, на самом деле.

— Где ты их вообще берёшь⁈

— Фоопще-то я покупаю сырьё за сфои шэ деньги и не обясан перет фами опщи… отщи… абисняйца!

— Это не важно, Вань! Важно, что ты перечишь прямым приказам руководства!

— Бес ошипок не быфает побет! — заявил Таранов.

А потом прогнал вдохновенный спич о том, что если бы у него всё получилось, то вишнёвый ламбик с добавлением аномального огнеплодного граната завоевал бы все премии всех фестивалей и выставок, во всех номинациях; всех странах и мирах. И прославились бы они, и много денег заработали. Прям… ну вот мои же цели! Слово, блин, в слово!

— Прошу прощения за то, что вы стали этому свидетелями, — неловко извинился перед нами Кокушкин, а затем буквально за шкирку отволок немца в сторону и… судя по растерянному лицу Таранова, уволил его.

— Извините, что дал ложную надежду, — это Кокушкин уже вернулся к нам. — Но крафтовый цех сегодня посмотреть не получится. Пойдёмте.

Ребята погнали наверх, а я сказал, что догоню. С очень даже понятной целью.

— Василий, — протянул я руку Таранову.

— Иоганн, — машинально пожал мне её пивовар.

Мысли его сейчас были где-то далеко-далеко, но я-то знал, как завладеть его вниманием.

— Слушай, дружище, — улыбнулся я. — А как тебе идея сварить грибной шнапс?

— Што? — нахмурился Таранов и вроде бы уже собрался от меня отмахнуться, но:

— Из аномальных мухоморов, — добавил я и не сомневаясь в его ответе спросил: — Что тебе для этого нужно?

* * *

Итак… череда головокружительных побед Василия Каннеллони продолжается! Да, прямо сегодня и прямо сейчас мне некогда организовывать пивоваренное предприятие, но задел под это теперь имеется. И нет, я не собираюсь информировать князя Волконского о пузатом даровании, что я оторвал себе в команду.

И дело даже не в повторной закупке, о которой я говорил ранее. Дело в том, что это моё личное дело и оно никак к князю не относится. Это будет МОЁ предприятие. На этот раз с неймингом всё просто — «Cannelloni Brew». На оборудование я уж как-нибудь из собственных денег наскребу, а насчёт производственных помещений… никаких махинаций за спиной у партнёра не будет! Я не использую ни единого квадратного метра из нашей с князем общей собственности.

Нет-нет-нет.

Всё гениальное — просто. Мы с Агафонычем вот уже пару дней как перебрались с катера в гостевые домики и получается, что катер теперь пустует.

— Плафучая пифофарня! — воскликнул Таранов. — Фантастиш! Вундербар! Пистато!

Туда-то я Иоганна-Ваню и заселил. Даже если ничего не выгорит, он сейчас один хрен уволен, а найти работу по его профилю довольно сложно. Пивоварен не сказать, чтобы много, и люди крепко сидят на своих должностях.

Я же в свою очередь предложил ему кров, питание и перспективу. И чо бы ему вдруг отказываться?

Так… ещё из хорошего: на нашем проекте образовалась новая пара. «Мой сын образумился и сошёлся с Машенькой Колокольцевой» — вот такое сообщение от князя прилетело мне в ночи: «Сказал, что отчасти это твоя заслуга. Не знаю, что ты сделал, Каннеллони, но я теперь твой должник».

Сообщение я сохранил в избранное, чтобы случайно не потерять. Мало ли когда пригодится, верно?

И на этом, пожалуй, всё. До сдачи ДНК-теста осталось чуть больше суток, и завтра меня ожидал нереально сумасшедший денёк. И ведь не спалось, как назло! За последний месяц я так крепко привык спать на воде, — при этой убаюкивающей качке, — что теперь лежал в своём домике и тупо таращился в потолок.

Решил послушать новости:

— … за заслуги в области освоения новых аномальных территорий, Его Императорское Величество пожаловал титул барона Франсуа Денисовичу Маринину…

Нихерасе! А Денисыч реально к успеху идет!

— … правительство Великобритании направило официальную ноту протеста Его Величеству по поводу недавней его встречи с Дунканом Мак Брайаном, который…

И тут лёд тоже тронулся! О-хо-хо… как бы так ухитриться зафиксировать мир, чтобы везде и всюду успеть? Загадка, блин.

Больше ничего особо интересного новостники мне не поведали и я потихонечку вырубился под дикторский бубнёж…

* * *

— Ну что, готов? — спросил Солнцев.

— Нет, — честно признался я.

Вчерашний день промелькнул, как комета, и вот я уже стою на пороге частной медицинской клиники, аккредитованной для сравнения материалов пациентов с базой ДНК аристократов Империи.

Мы с Яков Санычем на пороге, а позади две машины. В одной ребята мадам Сидельцевой, а во второй братья Байболотовы и Агафоныч с эликсиром № 11 на всякий случай. Моё «боевое подразделение», так сказать. Скорее всего это паранойя, и весточка о сдаче теста не долетит до Марины Марковны за несколько секунд, но перестраховаться всё же стоит.

— Пу-пу-пу-у-у-у, — протянул я.

Стою. Решаюсь. В кармане паспорт, а в голове звенящая пустота.

То ли вся серьёзность происходящего свалилась на меня только сейчас и мозг пытается врубить защиту, а то ли устал за вчера. Бегали ведь как черти весь день, жопа в мыле. Кое-как успели закончить последние приготовления перед открытием.

— Василий Викторович, ты не делаешь ничего дурного, — в который раз