Павшая луна: комплект из 2 книг - Джим Чайковски

ЖЕНЩИНА: Кто из них двоих занимает в нем более высокое место?

РЫЦАРЬ: Никто – когда я смотрю в твои глаза.

Дуолог из третьего действия «Нарушенной клятвы» Галифестии

Глава 26

Грейлин охотился в Хладолесье вместе со своими двумя братьями.

Почти весь день он шел по следу ледяного лося, далеко углубившись в вечные сумерки западного леса. Грейлин двигался осторожно, бесшумно переступая обутыми в высокие сапоги ногами по толстому слою опавшей хвои. Подняв руку, он ощупал глубокую царапину на коре серебристого кедра, и его пальцы почувствовали липкий свежий сок. Грейлин поднес руку к носу, вдыхая мускусный запах крупного самца.

«Уже совсем близко…»

Изначально Грейлин не собирался заходить так глубоко в лес. Мало у кого хватало смелости пересекать горные хребты, обрамляющие Хладолесье на западе. В то время как восточные склоны гор, обращенные к морю, радовали глаз буйной яркой зеленью, леса на западе оставались покрыты полумраком. Лишенные тепла Отца Сверху, деревья впитывали необходимые жизненные силы, широко раскинув хвойные ветви, и выживали за счет глубоко уходящих в землю корней, питаясь сернистой почвой. И, несмотря на отсутствие Его милости, древние твердынники на западной окраине Хладолесья достигали гигантских размеров. Встречались стволы толщиной в двадцать обхватов.

Лишь однажды Грейлин осмелился забрести в эти густые дебри. Это случилось десятилетие назад, вскоре после того, как его изгнали сюда, еще когда он был глуп и не знал, что к чему. С тех пор у него больше никогда не возникало желания повторить этот путь.

В этой глухой чаще опасностей было предостаточно.

Стиснув зубы, Грейлин сосредоточился на выслеживании добычи. След, оставленный когтями на черной сосне, напомнил ему о необходимости соблюдать осторожность. В твердой, как железо, коре зияли глубокие царапины. Эту отметину оставил медведь-толстун, самки которого вырастали до размеров огромных валунов, покрытых черной щетиной, размерами вдвое больше человека, – а самцы были еще крупнее.

Грейлин провел рукой по царапинам.

«Может быть, мне лучше повернуть назад…»

Внутреннее чутье предупреждало Грейлина, что он уже зашел слишком далеко. Но все же отметины на сосне были старыми, древесный сок успел затвердеть, превратившись в камень, а впереди послышалось тоскливое мычание, вырвавшееся из глотки ледяного лося. Грейлин выбрал этого самца, когда стадо проходило по долине мимо его домика. Судя по его раскидистым рогам, замшелым, с обломанными кончиками, это был матерый лось. Он прихрамывал на заднюю ногу, которую, судя по всему, много лет назад изрядно потрепал лев.

Грейлин ощущал родство с этим благородным животным, поскольку сам был покрыт множеством старых шрамов. Он также знал, что с наступлением зимы лютые холода будут причинять лосю сильную боль. Пожалуй, это лето должно было стать для него последним, а оно уже близилось к концу. С первыми морозами хромой лось не сможет держаться со стадом, которое направится на зимние пастбища. Оставшись одно, животное умрет от голода или станет добычей хищников.

Но вот сегодня утром, наблюдая за стадом, спрятавшись в буреломе, Грейлин увидел, как старый самец отделился от стада и в одиночку направился на запад. Возможно, лось намеревался со временем вернуться обратно, однако Грейлин отрядил своих братьев, чтобы те отогнали его от стада подальше.

Приняв решение, Грейлин двинулся по следу лося. Хотя самец был старый, он проявлял изворотливость, отточенную за десятилетия жизни в суровом Хладолесье. Даже несмотря на помощь братьев, Грейлин дважды чуть не потерял след. Он также подозревал, что ледяной лось направлялся к замерзшим озерам в лесной чаще, чтобы оторваться от охотников, словно бросая им вызов дерзнуть последовать за ним. Однако Грейли продолжал преследование, чувствуя свою ответственность за то, что самец отбился от стада.

Углубившись в дебри, он наткнулся на твердынник. Дерево было еще маленьким; вероятно, возраст его не превышал столетия. Одинокий изгнанник оторвался от обширных чащ на западе. Поцеловав большой палец, Грейлин положил ладонь на ствол, чувствуя единение с этим одиноким часовым. Он также воспринял это как знак, смысл которого не вызывал сомнений.

«Не ходи дальше!»

Остановившись, Грейлин окинул взглядом просторную поляну впереди, рассеченную надвое серебристым ручьем. Он свистнул дроздом, подавая сигнал братьям. Грейлин знал, что они ушли далеко вперед, отрезая путь старому самцу. Он поспешил вперед, по-прежнему обращая внимание на сухие ветки и опавшую хвою. Сняв с плеча лук из ясеня, Грейлин приблизился к затянутой туманом поляне, достав из колчана стрелу и зажав ее губами. Большая рогатая тень склонилась к ручью, журчащему по отполированным камешкам.

Грейлин вышел на опушку, оставаясь в тени, держась против ветра.

Лось поднял голову. В его движениях не было паники, и тем не менее, насторожив уши, он всмотрелся в темнеющий лес. Раздувая бархатистые ноздри, зверь принюхался. Он учуял опасность, но по-прежнему оставался на открытом месте, лишь переступив передним копытом. Лось тряхнул рогами, бросая вызов тому, что скрывалось в густых зарослях, готовый к последней схватке, слишком гордый, чтобы бежать. Он не выказывал страха – лишь усталую обреченность.

Грейлин понимал эти чувства и был готов отнестись к ним с должным уважением.

Он засунул оперение в рот, смачивая его слюной, после чего опустился на колено, положил стрелу на тетиву и оттянул ее так, чтобы кончики пальцев коснулись уголка губ. Чуть отведя лук в сторону, так, чтобы стрела была нацелена в завитки шерсти за передней ногой лося, Грейлин отпустил натянутую тетиву.

Стрела устремилась к цели. Проводив ее опытным взглядом, Грейлин буквально прочувствовал, как железный наконечник проткнул шерсть и шкуру, ощутил, как он прошел мимо ребер и вонзился в гордое усталое сердце. Лось вздрогнул, сделал один шаг и величественно рухнул в траву у ручья.

Поднявшись на ноги, Грейлин вышел из леса и направился к поверженному животному, мысленно благодаря Матерь Снизу – за милость, ниспосланную ему самому, и за долгую жизнь, которая была дарована старому самцу.

Достав из охотничьей сумки ножи и свернутые мешки из необработанной кожи, Грейлин принялся разделывать тушу лося. Поскольку было достаточно прохладно, он оставил кожу на мясе. Но ему предстоял долгий путь домой, поэтому, чтобы облегчить ношу, он вырезал и выбросил кости. Работая, Грейлин сложил на берегу ручья кучу еще теплых внутренностей, чтобы накормить лес.

К несчастью, этот лес не обладал терпением, зато голода в нем было с избытком.

Единственным предостережением явилось грозное рычание.

Грейлин застыл, сжимая в руке охотничий нож.

За ручьем от кромки леса отделилась здоровенная тень. Огромный медведь-толстун направился прямиком к Грейлину. Это была самая настоящая груда косматой шерсти и упругих мышц. Голову с прочным, как камень, лбом венчали маленькие круглые ушки. Могучие челюсти раскрывались в такт с угрожающим рычанием, обнажая клыки длиной с предплечье Грейлина. Вспомнив глубокие отметины когтей на черной сосне, охотник предположил, что перед ним виновница этого, матерая самка. Чуть в стороне он разглядел в лесной чаще сверкающие глаза, несомненно, принадлежащие медвежонку, родившемуся этим летом.

Медведица приняла позу, готовая наброситься на противника.

Нет ничего опаснее медведицы с голодным медвежонком. А в этих лесах у огромных чудовищ врагов не было.

Однако Грейлин пришел сюда не один.

И его спутники находились недалеко.

Из теней по обе стороны от медведицы появились братья Грейлина. Похожие на волков, они были на длину ладони выше. Даже негромкое рычание не выдавало их приближение. Не обнажая клыков, они двигались, низко пригнувшись, издавая отрывистые резкие звуки.

Вздрогнув, медведица застыла и принялась крутить головой, смотря на приближающихся врагов. Как и все, кто жил в этих краях, она узнала опасность.

Варгры были сущим бичом твердынниковых лесов. Различить в тумане и сумерках их полосатую шкуру в зарослях было почти невозможно. Кое-кто считал варгров бесплотными дýхами, тенями с зубами. Варгры редко появлялись восточнее своих окутанных пеленой туманов лесов, но, когда такое случалось, никто