Ковен возрожденных - Айви Эшер

– С ними все в порядке, они просто спят, как и тогда, у барьера, – успокаивает меня Сорик.

Я киваю и пытаюсь убедить себя, что все будет хорошо.

Бастьен и Вален выглядят хреново, словно борются с тем, что неизбежно. Бастьен что-то бормочет, и следующее, что я помню, – это как Сорик подхватывает близнецов и укладывает на пол. Теперь моя очередь? Меня качает вперед, и я хватаюсь за край кровати. У меня нет ощущения, что я вот-вот потеряю сознание, но тяжесть в груди становится невыносимой. Как будто кто-то загарпунил меня и пытается подтащить к себе по воде.

Райкер покачивается, и я готовлюсь к тому, что сила магического притяжения возрастет, когда он потеряет сознание.

– Винна, – сквозь стиснутые зубы зовет Райкер, и я смотрю на него. – Активируй руны Сиа. Думаю, они могут исцелять. Добавь в них свою магию и посмотри, поможет ли, – говорит он, после чего отключается.

Я задыхаюсь, когда гарпун в моей груди снова дергается, и затем делаю то, что предложил Райкер: активирую руны на своем правом плече, появившиеся после укуса Сиа.

Чувствую себя так, словно меня ударило молнией. Мою грудная клетка раскалывается пополам, и гарпун исчезает. Сила изливается из меня, как из долбаного Заботливого Мишки, и я стискиваю зубы, пытаясь остаться в сознании. Смотрю на себя и вижу, что мою кожу словно целует голубой свет. Прямо сейчас я сияю, как гребаное солнце.

– Он уже близко, – сообщает Сорик, и Сиа вздергивает подбородок; его зубы сжимаются от силы, которую я вливаю в него.

Мне становится тяжело дышать. Кажется, светятся даже внутренности, в груди возникает сильное жжение, которое распространяется по рукам и ногам. Оно становится совсем уж невыносимым, и боль пронизывает все мое существо. Усилием воли сдерживаюсь, чтобы не влить в Сиа все, что у меня есть. Он рычит, из его носа вытекает капля крови. Лицо искажено напряжением, почти что агонией, и я знаю, что на моем лице то же самое. В груди зарождается стон, когда я продолжаю выплескивать магию в своего партнера. Это невероятно больно, но мы так близки.

У нас получится? Пожалуйста, пусть у нас получится, умоляю на грани крика. Потом отпускаю свою мольбу, чтобы улететь во вселенную, и как только я это делаю, Сиа отключает руны. Его ноги подкашиваются. Словно адская резинка, магия, которую я вливала в Сиа, обрушивается на меня, и я поражаюсь ее силе. Я задыхаюсь, а затем вскрикиваю от удара, и следующее, что я помню, – все вокруг погружается во тьму.

Глава 28

Открыв глаза, щурюсь от яркого солнца, бьющего в окна. Мои Избранные все еще лежат без движения, и я не знаю, как долго мы все находились в отключке. Направляю исцеляющую магию на каждого, но все они, кажется, в порядке, если не считать того, что сознание к ним не вернулось.

Выхожу в гостиную, и Каллан с Бэкетом вскакивают с дивана.

– Она проснулась, – кричит Каллан, затем они оба превращаются в кудахтающих наседок.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Бэкет в тот момент, когда сама я задаю вопрос:

– Как долго я спала?

– Почти сутки: семнадцать часов, – отвечает Нэш, появляясь в дверях комнаты Вона и Сорика.

Мое сердцебиение учащается, как у скачущей галопом лошади, когда я пытаюсь заглянуть в дверь. Мой полный надежды взгляд падает на Нэша.

Он качает головой, и у меня внутри все замирает.

– Ничего? – спрашиваю я срывающимся голосом.

Черт… Я была уверена, что у нас получится. Все казалось таким правильным…

– Вон сейчас словно в глубоком сне, и он не отвечает на приказы, как до этого.

Слова Нэша ударяют как кувалда, каждый слог разрушает надежду. Мы не помогли ему, только ухудшили состояние… Задыхаюсь от горького признания самой себе, которое, я знаю, нужно проглотить, но я чертовски ненавижу этот вкус.

Я правда думала, что у нас получится.

Смотрю на Нэша, затем беспомощно оглядываю комнату. Я не могу находиться здесь. Мне нужно идти!

– Пойду пробегусь, – сообщаю я, иду к двери и пытаюсь как можно быстрее избавиться от разочарования.

– Винна, стой, – кричит Энох, но мне срочно нужно на воздух.

– Присмотри за моими Избранными, ладно? Пожалуйста, – бросаю я через плечо и выскакиваю в коридор, прежде чем кто-нибудь еще успевает сказать хоть слово.

Солнечные лучи проникают в окна, и я без труда нахожу лестницу, ведущую из этого гребаного дворца. Если бы я здесь всем заправляла, это место было бы первым на снос. Лучше построить нормальный функциональный дом, где не будет показушности, изрыгаемой на каждом квадратном дюйме. К черту всех этих замшелых мудаков, которые почему-то думают, что их мнение и кровь значат больше, чем простой Страж внутри этого гребаного барьера.

Иду к тренажерной площадке, которую посещала на днях, и снова жалею, что здесь нет привычной мне беговой дорожки с монитором и всех видов боксерских груш, как у меня дома.

Я останавливаюсь как вкопанная, когда вижу Ори. Он тоже выглядит удивленным, заметив меня, но это мгновенно проходит, как и все остальные эмоции, которые проявляет этот странный парень.

Мы оба стоим и смотрим друг на друга, прежде чем Ори, кажется, принимает какое-то решение и уходит. Я не знаю, чего он хочет, но, честно говоря, учитывая мои чувства, я была бы рада послать его раз и навсегда, если он что-нибудь предпримет.

Хорошо, что здесь никого больше нет. Мне до чертиков хочется выплеснуть все свои чувства через физическую нагрузку.

Начинаю с растяжки. Отправив заряд магии в свой телефон, включаю песню Can You Feel My Heart британской рок-группы Bring Me the Horizon, позволяя тексту побудить меня к действию. Отрабатываю упражнения, которые избавят меня от разочарования. И как раз в тот момент, когда я втягиваюсь в ритм, кто-то перелетает через стену…

Ах да, они же умеют летать.

Этот кто-то приземляется, замечает меня и замирает.

Я издаю раздраженный стон, когда карие глаза встречаются с моими. Твою мать. Конечно, это сучка Сурин.

Стоило догадаться, учитывая, что Ори играет роль ее личного бодигарда. Где он, там и она.

– Как ты сюда попала? – задает она глупый вопрос.

– Уж точно не так, как ты. И, кстати, я видела здесь твоего парня.

Она щурится при слове парень.

– Уходи, – приказывает Сурин и идет к турникам; тон у нее такой, будто она не сомневается, что я подчинюсь.

– Ладно, окей, я уйду,