Край неба - Марк Дж. Грегсон

– В победившей команде деньги получают все.

– Думаешь, – встает Элдон, – мне есть дело до призовых? Я высотник, Конрад. С рождения. Мне не нужен денежный приз.

– Но и капитаном ты становиться не хочешь.

– С чего ты взял?

– Ты видишь капитаном Себастьяна. Как он заручился твоей преданностью, Элдон? Что он для тебя такого сделал?

Поправив очки, штурман скрещивает руки на груди.

– Элдон, – мягко обращаюсь я к нему, – это ты пытался меня убить?

– Я бы никогда никого не убил.

И вот, присматриваясь к нему – не дернется ли рука, не скользнет ли в сторону взгляд, – я вспоминаю, что раньше наш пилот хотел стать ученым. Он не убийца.

– Да, Элдон, я тебе не нравлюсь – хоть и не обязан, – однако жду от тебя честности. Даю последний шанс рассказать все.

– Нет, – говорит он. – Сам будь со мной откровенен.

Я удивленно моргаю:

– А что я от тебя скрывал?

– Все.

Он не имеет права бросать мне вызов, но если так получится разговорить его, то ладно.

– Хорошо. – Показываю раскрытые ладони. – Что ты хочешь знать?

Он облегченно выдыхает:

– Брайс правду о тебе говорит? Ради победы ты пойдешь на все?

– Своих любимых я буду защищать ценой собственной жизни.

– Ты хотел убить Пэйшенс?

– С какой стати? Я едва знал ее.

– На одного человека между тобой и твоими целями меньше.

– Вот как? Нет. Я возвышаюсь честным путем.

– Честным? – Элдон скрещивает руки на груди. – Ты же Урвин. И в Низине не перестал им быть. Твой род оскверняет Северные пределы поколениями.

– Не стану спорить.

Элдон непонимающе хмурится, и я поясняю:

– Я не мой отец, Элдон, и не мой дядя. Я Конрад, сын Элис, великой леди Холмстэда. Отец колотил меня тростью, называя это любовью, а мать научила состраданию. Быть лучше, чем того требует мир. Матери больше нет, она умерла потому, что дядя изгнал нас в Низину. Я снова возвышусь, в этом у меня никаких сомнений, однако предательство – не по мне. Я просто докажу свою силу.

– Ты считаешь себя лучше остальных.

– Так и есть.

– Заносчивый осел, – смеется Элдон.

– Да, сам знаю. Итак, Элдон, я рассказал о себе. Предельно откровенно, ничего не утаивая. Моя очередь задавать вопросы.

– Еще нет. Я не закончил.

У меня начинает подергиваться глаз. Не в его праве требовать ответов, ведь меня чуть не убили, но все же я делаю глубокий вдох и киваю.

– Ты пытался убить Себастьяна? – спрашивает Элдон.

– Нет.

– А сейчас убил бы?

– Элдон, ты обещал мне ответы.

– Сперва заслужи их. Убил бы ты его сегодня, зная, что избежишь последствий?

Молча уперев руки в бока, делаю тяжелый вдох. Говорю:

– Я… не знаю.

Мать отчитала бы за такой ответ, хотя я сказал правду. Что такого есть в этом Себастьяне, что он пробуждает во мне все самое худшее?

– Надо же, – удивленно моргнув, произносит Элдон, – как откровенно. Себастьян говорит, что вы с ним похожи. Он правда улыбался, парализовав Саманту?

– Да. Он все спланировал.

Узнав нечто новое для себя, Элдон опускает взгляд, хмурится, что-то прикидывает. Я делаю шаг к нему, и теперь нас разделяют считаные сантиметры. Наконец он поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. Ему явно некомфортно.

– Элдон, ты помогал Себастьяну в покушении на меня?

– Я… сам не знаю.

– Как это понимать?

Между нами снова повисает тишина. Долгая и плотная. Однако потом, взглянув на синий горизонт, Элдон начинает говорить:

– Пока ты готовился к охоте, я украл из твоей каюты ключ от гауптвахты.

– Что?!

– Я пошел составить Себастьяну компанию. Ему чрезвычайно хотелось узнать наш план. Внизу меня в какой-то момент… в общем… сморило, – признается Элдон. – Когда я проснулся, никого рядом не было. Дверь карцера осталась открыта. Я пошел искать Себастьяна и увидел, как он спускается по лестнице с верхней палубы. При нем был нож и еще какие-то инструменты. Он улыбнулся, но рассказывать, чем был занят, отказался. Только велел не переживать. И я, в общем, поверил ему, вот и не заподозрил подвоха.

Я молча подхожу к перилам и встаю рядом с Элдоном. На его лице хорошо знакомое мне мучительное выражение. Это говорит о преданности. И я – неожиданно для себя – проникаюсь к Элдону пониманием: из любви к людям и величайшие из нас идут на ужасные поступки. Меня самого порой это чувство делало злым.

– Элдон, – говорю, кладя руку ему на плечо, – Себастьян нездоров. Ему нет дела до тебя или кого-то еще. Для него все люди – инструменты.

Видно, как больно ему это слышать, однако он не спорит.

– Сейчас он пытается настроить членов команды друг против друга, – говорю. – И у него получается. Элдон, я старался найти подход к тебе, но ты меня отталкивал. Я ставил тебя штурманом, потому что ты чертовски хорошо правишь кораблем.

– Не так хорошо, как ты.

– У меня нет твоей выносливости. Не всякий пилот продержался бы столько, сколько держался сегодня ты. Без тебя мы бы погибли.

Элдон не отвечает.

– Ты мне не враг, Элдон, и никогда не был им. Зато Себастьян… – Делаю паузу. – Сам пока не знаю, как поступить с ним. Доложить наверх и потерять время, пока всю команду станут допрашивать? Не уверен. Впрочем, одно мне известно наверняка: команда желает объединиться и выиграть Состязание. Твоя помощь нам пригодилась бы.

Элдон по-прежнему молчит. Я и не жду быстрого ответа, поэтому оставляю его одного – смотреть с задумчивым видом в сторону заваленной шахты. Возможно, Элдон смирится с тем, что Себастьян не такой уж и хороший человек, каким он считал его поначалу.

Я правда переживаю за нашего штурмана, однако прямо сейчас важно другое: если ничего не предпринять, Себастьян причинит боль и другим.

⁂

Срочный вызов от разозленного мастера Коко рушит мои планы отпраздновать победу на камбузе. И вместо того, чтобы лакомиться превосходным боком горгантавна и заново сплачивать разрозненную команду, я вновь сижу за столом у себя в каюте и подергиваю коленом, а она в это время распекает меня через коммуникатор:

– …Сбросить бомбу на три особи, Конрад! Ты хоть знаешь, как долго нам их теперь откапывать?

– При всем уважении, мастер, наша цель – уничтожить как можно больше горгантавнов. Что я и делаю.

– НЕ ТАК! Мы не просто истребители. Мы используем то, что убиваем. Их газ очень ценен. С его помощью летают наши корабли. Их плоть – наша пища, их кости и чешуя идут на обшивку кораблей. – Мастер