Наномашины, Анафема! Том 11 - Николай Николаевич Новиков

— И для чего тебе это? Что ты с этого хочешь получить?

— Тц-тц, ну какой мнительный мальчик. Не понимаешь ты мечту девочки-зайки! А ведь всё на самом деле просто, — вздыхает она.

Конечно, я такой вариант предполагал, даже ставил в топ, но… но как-то…

Верить в то, что я нравлюсь такой красивой экстравагантной девочке, да ещё и принцессе целой страны буквально с первого знакомства… не знаю, как-то самоуверенности не хватило, походу.

— И что… свидание, говоришь? — пытаюсь найти подводные, глядя на Луну.

— Ну если пойдёт, то не одно, — подмигивает она.

— Потому что нравлюсь?

— Миша-а-а, то что я сталкер-манипулятор, не значит, что не могу краснеть, ну! А это стыдно. Завязывай! — одновременно и с весельем, и с наигранной злостью прогундела она.

Продолжаю щуриться.

Честно? Я и с первого раза прекрасно понял и поверил. Сейчас я просто пытался на неё давить и как-то вывести на чистую воду, согласно подсказе Знания. Но нет — она не то, что не ломается, она кажись реально начинает всё больше стесняться и терять уверенное лицо.

— М-м-м… — хмурюсь.

— Если ты откажешься, я ВООБЩЕ в шоке буду! — у неё дёрнулась нога, и она легонько шлёпнула туфелькой по полу, — А я не советую обижать красивых девочек! Потом ещё бегать бу…

— М-м-м… ладно, — пожимаю плечами, — Согласен.

Луна выдыхает, вот уже сейчас явно желая закатить глаза.

— Тяжело… тяжело… — помотала она головой.

Какое-то время нам было по пути, поэтому я успел вдоволь насмотреться на Лунасетту.

Наверное, это первая наша встреча, где она показала другие человеческие эмоции, кроме насмешек, улыбок и самоуверенности. Я искренне её чуть подбесил и искренне напряг. У неё даже забавный нервный тик от злости — ножкой топать. Прям тик.

И это… блин, не знаю, намного лучше её скрытого манипулятивного характера. Сейчас она показалась живой.

— Луна… без этой хитрой лисьей маски тебе лучше, — сказал я, заворачивая в развилку коридора, — Просто попытайся не заигрываться. Я уже понимаю… что не оценю.

И я услышал, как отчётливо она остановилась, и как прошуршало её платье, очевидно, когда девочка повернулась на меня.

*Т-т-тик*.

* * *

Примерно в это же время.

Кабинет Комитета Ликвидации Последствий пустовал — людей здесь не было. Только хлебобулочные заграничные изделия.

Суви продолжала сидеть и хмуро, даже без особого аппетита (что просто ШОК), разламывать сладкую соломку, так и не решаясь начать её кушать. Хотя вот раньше у неё таких глупых вопросов не возникало!

И в этот момент дверь открывается, и в кабинет заглядывает Катя. Она видит, что никого здесь нет, и заходит.

— К-Катя! — Суви подскакивает, — В-вы поругались? Вы помирились⁈

— А-ай, — махнула она рукой, — Помиримся, ничего страшного. Но ещё нет. Ещё… не столкнулись.

— Ясно… — голосок кореянки затихает, — Ты на него злишься, да?..

— А-а-ай, — снова махнула она, устало падая на диван, — Дурак он, и уши холодные. Обидно, что ничего не говорит, но… а-а-ай, — и снова машет, попутно вздыхая, — Значит есть у него в голове свои тараканы. Дурацкие, как и он сам! Жизнь, наверное, научила не открываться. Злость моя тут не поможет, только хуже сделаю… — бормочет она.

— Угу. Я тоже так считаю, — кивает Суви, усаживаясь обратно, — Хотя мне тоже не нравится… я бы ничего не скрывала… но ты правильно поступаешь! Не надо ругаться…

— Да, вспылила, — вздыхает Синицина, — Пока «эти дни» не начались, надо успевать пользоваться ясным мозгом и дров не ломать. А то скоро станет посложнее.

— Какие «эти»?.. Диета⁈ Меня всегда ей пугали… — с ужасом прошептала Суви, — Не хочу таких дней.

Катя закатывает глаза.

По Синициной видно, что она далеко не раздражена и не злится, как это было во время ссоры за перекусом. Настроение у неё сменилось — лицо у блондинки очень экспрессивное, и это заметно. Катя явно переосмыслила ситуацию, понимая, что ссора ну уж точно не откроет и не исправит Мишины загоны.

Вот только СЕЙЧАС у неё на лице всё равно явно не просветление и душевное спокойствие. Сейчас у неё хмурое сосредоточение и крайняя задумчивость.

Катя была чем-то загружена, и это явно не злость на любимого болвана.

И тут…

— Суви, ты ведь к Мише липнешь, да? — прямо и неожиданно спросила она, — Вы на свидание ходили, перед тем как он пропал на две недели, и потом начали шушукаться, да?

— Ч-чтоу⁈ Н-нееееет… — Суви отводит взгляд, а по её лицу моментально побежали капельки пота.

Катя снова закатывает глаза. Ну конечно да! Квон совершенно нельзя идти в шпионы, там не то, что тайны тянуть придётся — там её будут просить не выдавать сразу всё, ибо записывать не успевают.

Катя задумчиво закидывает руку на спинку кресла, а ногу на ногу, продолжая думать.

— Ну ты же понимаешь, что он мне тоже нравится, да? — прямо спрашивает она, и видит кивок, — Значит мы обе понимаем, что хоть и подруги, но друг другу конкурентки, так?

— Ну… получается так, — вздыхает Суви, — А ещё понимаю, что ты хитрее и умнее меня. И что просто так в этом признаваться бы не стала. А значит к чему-то ведёшь. А к чему — не понимаю…

И Катя снова хмурится, отводя взгляд в сторону. Она ну ОЧЕНЬ погружена в раздумья, и на её душе явно что-то есть. А Суви оказалась действительно не глупой — она не хитрая, доверчивая, но явно не тупая. Всё она прекрасно понимает.

А потому, вздохнув уже в пятый раз за несколько минут, Синицина всё же решается.

— У нас проблемы, Суви. Я шла перед Мишей извиниться, и увидела его с… Лунасеттой. Они вдвоём общались в коридоре. Он был на неё зол и ругался… наверное. Но лицо злое.

— За что⁈ — распахнула кореянка карие глазки.

— Не знаю, — продолжала хмуриться она, — Это говорит, что у них есть какая-то история. И эта… стерва… прям расплывалась в улыбке! Сучка! — зашипела змея, — И знаешь что? Знаешь, что я успела услышать⁈ Она его назвала… «котёнок». КОТËНОК, БЛ*ТЬ! Даже я так его не называла!