Придворный медик. Том 5 - Алексей Аржанов

Как только я зашёл в эту палату, меня посетила одна мысль… Важнейшее осознание. И именно оно помогло мне открыть последние врата своей силы.

Ту часть, которую даровал мне Кацуров.

Я пообещал ему, что не дам Бражникову умереть. А я всегда держу свои обещания. Вот только изначально не планировалось, что ради этого мне придётся погибнуть. Пожертвовать собой.

Александр говорил, что я не должен следовать его пути. Говорил, что моя магия дальше будет развиваться по своему. Не так, как у него.

И это, наконец случилось.

Ушаков вонзил иглы своего аппарата в мою шею. Его руки дрожали. Он не мог поверить, что ему всё-таки удалось достичь своей цели. Вот сейчас… Ещё пара секунд — и моя магия перейдёт к нему.

Я перевёл взгляд на Валерия Николаевича. И произнёс:

— Я ведь говорил вам, учитель. Я — не Александр Кацуров. И жертвовать собой я не собираюсь.

Ушаков вздрогнул. По моему телу прошла магическая волна, а затем его прибор лопнул. Разлетелся на мелкие частички.

Да, его артефакт смог заблокировать все виды моей магии. Все «анализы».

Органный, тканевой, клеточный, молекулярный. Даже магический.

Но только что пробуждённый «атомный анализ» он остановить не смог.

Значит, такова заключительная ступень моя силы? Власть над атомами? Понятно, почему артефакт Ушакова отказал. Он был настроен на отключение лекарской магии.

Но атомы, в отличие от молекул, не имеют ничего общего с жизнью, как таковой. Этой силой я могу разрушить всё, что угодно. Любые связи.

Я аж мысленно рассмеялся.

Главное случайно не поделить какой-нибудь атом. Ещё не хватало взорвать здесь всё! Или создать нестабильные радиоактивные частицы.

Как только моя новая сила активировалась, все артефакты Ушакова растворились. От них даже пылинки не осталось.

Уцелело только одно оружие. Некротический артефакт. Он ещё сопротивлялся моей магии. Но мне и не нужно ничего с ним делать. Ещё пара секунд — и дядя лишится последнего шанса на спасение.

— Ты разрушил плоды моих трудов! — заверещал Ушаков. — Десятки лет исследований, Булгаков! Десятки! Я убью вас! Убью вас обоих!

Он взмахнул своим последним артефактом, рассчитывая выпустить наружу волну тёмной энергии.

Но он тоже треснулся и взорвался прямо в его руках.

— О! Как вовремя! — улыбнулся я. — Кажется, господин Гаврилов и остальные лекари только что сломали твой барьер, дядя. Артефакт не выдержал… Какая жалость!

А теперь настало время казни. Вот только первый удар нанёс не я. Как только некротический артефакт лопнул, Бражникову вернулась его лекарская сила.

Учитель достал из-под кровати бутылку… водки⁈ Затем разбил её о стол и вонзил острое горлышко прямо в спину рядом стоящего с ним Ушакова.

Дядя закричал, попытался залечить свою рану, но было уже слишком поздно. Я вложил в свою руку частицы новой силы и ударил его кулаком в грудь. Половина грудной клетки Ушакова тут же растворилась. Исчезла, будто её и не было.

Он ещё не успел почувствовать боли. Но всё ещё был жив. По инерции отступил к окну, но на этом его мучения не закончились. Окно распахнулось, в плечи дяди вцепилась влетевшая в палату Грима, а затем вытащила его тело наружу.

И сбросила вниз.

Правда, до земли он не долетел. Я выглянул в окно и увидел, как тело Николая Антоновича поймала здоровенная чёрная пантера.

Мот.

Он и положил конец его страданиям. Поскольку чёрная некротическая пелена уже исчезла, произошедшее видели все гвардейцы. Но на это раз никто не погнался вслед за таинственной пантерой.

Я с облегчением выдохнул, и приземлился на стул рядом с кроватью своего учителя.

Вот и всё. Теперь уж точно всё. Осталось только доложить императору, что у арабов есть тайные лаборатории, в которых до сих пор хранится магический микроорганизм. Думаю, он найдёт способ справиться с этой проблемой.

— Паша! — прокашлявшись, воскликнул Бражников. — Чего расселся? Не видишь, твоему учителю плохо!

— Сейчас отдышусь и помогу вам восстановиться, — ответил я.

— Нет, ты не понял. Будь добр — сбегай за водкой! — заявил Валерий Николаевич. — Я последнюю бутылку на этого урода потратил.

Ничего другого от своего наставника я услышать и не ожидал. Разумеется, это он так шутит.

Хотя… Кто знает? Только Валерий Николаевич, находясь в коме, мог каким-то образом умудриться заставить санитаров спрятать у него под кроватью целую бутылку.

Вот уж кто точно неисправим!

Эпилог

2 месяца спустя.

— Уверен, что готов? Знаешь же, если нужно дополнительное время на подготовку, я выбью тебе ещё пару недель, — предупредил Кирилла я. — Если что, сдашь переводные все экзамены в январе.

— Да хватит уже с меня больничных! — помотал головой он. — Я хорошо подготовился. Не хочу больше отставать от остальных. С нового года я должен учиться со всеми наравне. По одной программе.

— Что ж, не заставляю. Дерзай! — улыбнулся я. — Долго только после экзамена не гуляй. Не забудь, что сегодня у нас праздник.

— Помню-помню, — закивал он. — Неудобно, правда, теперь до школы добираться. Здорово было, когда мы жили в императорском дворе. Школа в двух шагах. А теперь приходится ездить туда через половину города.

— Зато мы живём в своём доме. Прекращай ворчать!

— Ладно-ладно, — улыбнулся Кирилл. — Просто немного волнуюсь перед экзаменами.

— Сам же сказал, что хорошо подготовился! Тем более, тебе вроде Даша с гуманитарными предметами помогала.

— Без неё я бы точно не справился! Сегодня вечером обязательно поблагодарю её ещё раз. Если сдам, — ответил Кирилл и выскочил наружу из нашего особняка.

Я тут же закрыл дверь. На улице поднялась такая вьюга, что лишний раз нос высовывать не хочется.

Но… Куда деваться? С недавних пор меня назначили личным лекарем императорской семьи. Но я и работу в клинике не бросаю. Стараюсь принимать хотя бы пять-шесть человек в день. А то совсем тоскливо станет без настоящей медицины.

Недавно Валерий Николаевич сказал, что снова смог связаться со своим бывшим учеником. Говорит, мы пошли с ним разными путями, но пришли к одинаковым итогам.

Кацуров, вроде как, тоже стал лекарем императора. Но уже в другом мире.

Сегодня вечером надо будет ещё раз поругать Бражникова. Слишком рано выписался. Пролежал один месяц и умотал на свой остров. Не захотел больше лечиться. Но теперь ему ничего не угрожает.

Он даже изменил своё мнение на счёт принятия новых учеников. Раньше клялся, что кроме меня никого не возьмёт, но недавно на его острове начали мелькать новые люди. Молодые лекари. Всё-таки старик снова взялся за своё. Избавился от страха потерять учеников.

Правда, взял с меня одно обещание.