Влияние - Анна Боронина

по потолку её убежища в углу мастерской. Солнечный луч, пробивающийся во внутрь подсветил маленький жидкокристаллический экран, и ей пришлось наклонять его так и эдак, чтобы было лучше видно текст. Ей очень хотелось почитать, но помимо неутомимого луча, чувство голода и жара никак не давали сконцентрироваться на словах. Кажется, это была какая-то новостная сводка десятилетней давности.

Флюэнс сделала крошечный глоток воды из фляги, чтобы хоть как-то заглушить голод, плотно заткнула пробку и вернулась к датападу.

«Сенаторы скорбят вместе с Илларией Соларис об утрате…» Она не успела дочитать, когда датапад моргнул и погас: старый аккумулятор окончательно сел, и вряд ли в ближайшее время она достанет достаточно запчастей, чтобы отказаться от пайка ради нового. Если только повезет найти именно аккумулятор. Но и в этом случае она предпочла бы еду, а не старые новости. В животе заурчало, а жар стал настолько нестерпим, что Флюэнс захотелось встать. Но что-то держало её, не давая пошевелиться.

Флюэнс изо всей силы рванулась из невидимых пут, и внезапно картинка поменялась — ржавый свод ангара-мастерской превратился в ряд колоссальных дюрасталевых арок, а солнечный свет сменился на холодный, испускаемый длинными узкими лампами. Тонкие силиконовые ленты надежно обвивали её запястья и щиколотки, но было еще что-то незримое, что не давало даже повернуть голову, и все, что могла Флюэнс — это смотреть перед собой широко распахнутыми от ужаса глазами.

Она попробовала было дернуться, прилагая все силы, чтобы сбросить оцепенение, хотя бы пошевелить пальцем, когда прямо над ее солнечным сплетением в воздухе закрутилась голограмма мозга. Флюэнс никогда раньше не видела таких технологий, только знала об их существовании. Новые разработки сканирования и исследований человеческого организма.

Проекция была голубовато-прозрачной, испещренными золотыми замысловатыми символами, внутри которой, будто живое сердце билась еще одна — крошечный кроваво-красный прямоугольник, от которого пробегали золотистые всплески.

Кассиан стоял в изголовье стола, на котором Флюэнс была зафиксирована, и она могла видеть только его руки, воздетые к голограмме. Прямо на ней он что-то быстро нажимал, словно вводил данные.

На секунду Флюэнс даже порадовалась, что он не весь на виду: в Потоке Кассиан сейчас ощущался сосущей, поглощающей все чернотой. Она стремительно затапливала её измученное вопросами и страхом сознание, погружала в мир хаотичных, темных видений и призраков прошлого. Флюэнс выгнулась дугой, забившись в путах в отчаянной надежде освободиться, избавиться от ужаса и тьмы, наполняющих ее изнутри.

— Я скоро освобожу тебя, — нежно прошептал Кассиан у нее над ухом, теплое, такое человеческое дыхание пощекотало кожу. — Но сначала тебе придется потрудиться.

Обострившимся восприятием Флюэнс почувствовала, как Поток отозвался на мановение его рук, и золотистые линии внезапно появившиеся на голограмме и словно впивающиеся в мозг, вызвали неожиданно такую сильную головную боль, что на мгновение потемнело в глазах, и она задохнулась, забывая, как дышать.

Но ей было так страшно, что физическая боль показалась едва ли не избавлением. Она внезапно прогнала кошмары, и, когда острая вспышка боли прошла, словно ее и не было, Флюэнс, наконец, смогла вздохнуть полной грудью и с легким удивлением, будто наблюдая со стороны, поняла, что ее тело все еще бьется в агонии, выгибается дугой на стерильном хирургическом столе, тщетно пытаясь вырваться из пут. Но ничего этого она не чувствовала: только вернувшееся мягкое тепло и свет Потока, как во время долгой медитации.

Флюэнс прикрыла глаза и с умиротворением почувствовала супремуса Таллина: всегда такой спокойный, он был чем-то встревожен и даже, пожалуй, напуган. Она с присущим ей любопытством потянулась дальше и с удивлением нашла Майка и Поля — тоже совсем рядом.

Но гораздо удивительнее была крошечная, едва ощутимая искра, которая мягко светила в разливающимся, холодном мраке, усердно избегаемом Флюэнс.

Кассиан.

Поток донес до нее это знание. Робкий, едва различимый свет завораживал, и Флюэнс потянулась к этой искорке, неожиданно ощущая странное, давно забытое спокойствие. Как будто она, наконец, сделала все правильно. Но, что именно она должна была сделать?

Флюэнс нахмурилась, силясь вспомнить. Что-то мешало ей. Чернота мешала. В сиянии потока, искрах и линиях она была лишней, чужеродной. Слишком холодной и неправильной. Даже в межзвездной черноте было больше жизни.

Поток словно бы просил ее дотронуться до искры, и Флюэнс, поборов страх и отвращение перед мрачным темным коконом, всем своим существом потянулась к этому слабому огоньку. Ощущение было такое, словно она продирается сквозь вязкое отработанное машинное масло.

Она отбрасывала черное руками, стирала ладонями, хотя их обжигало холодом. Как же неприятно. Но черного скоро почти не стало, она протянула руку к светлой искре, и неожиданно ее пальцы переплелись с чужими. Теплая и сильная рука сжала на мгновение.

— Спасибо, Флюэнс, — раздался знакомый голос, Флюэнс моргнула и неожиданно поняла, что это Кассиан держит ее за руку.

Она улыбнулась в ответ, любуясь его улыбкой.

— Флюэнс, нет! — голос Таллина внезапным набатом гулко раздался в ушах, болью отдался в голове, обжигающим ветром пронесся в Потоке, выбрасывая ее из живой черноты на металлический стол в огромной лаборатории.

Она вдохнула глубоко, жадно, словно убеждаясь, что вновь в своем теле, а не где-то посреди бескрайнего Потока. Силиконовые фиксаторы больше не сковывали её руки, горелыми, обуглившимися обрывками валяясь вокруг. Пахло паленой резиной и озоном. Голограмма тоже больше не горела. И освещение осталось только тусклое, технческое. По углам за прозрачными шкафами с пробирками и незнакомыми приборами, мигающими лампочками прятались тени.

Флюэнс осторожно села, чувствовала она себя странно, но вроде бы неплохо. Только за ухом жгло и чесалось. Пальцы ощутили выпуклость пластыря и от осторожного прикосновения стало немного больно.

Она поранилась? Что с ней вообще было? Что хотел Кассиан и зачем притащил ее сюда?

В потоке он ощущался иначе. Светлым, сильным. Еще более притягательным, чем наяву. Она видела его суть. И где Таллин?

В зале было пусто. На мгновение Флюэнс даже показалось, что Кассиан и голограмма ей привиделись, но энергия Потока тревожно вилась вокруг и убеждала в ином.

Флюэнс вскочила и рухнула на пол, потеряв равновесие и не удержавшись на затекших от неподвижности ногах. Но спустя пару мгновений заставила себя встать и двигаться туда, где в Потоке ощущались две знакомые искры среди черных обрывков, которые она не успела убрать до оклика Таллина.

Хотелось перейтити на бег, но она была слишком слаба, тело хоть и слушалось, но словно чужое.

"Может быть Кассиан вживил мне чип?” — Флюэнс замерла от этой мысли, рука сама собой взлетела к шее, поторогала пластырь. Темное стекло отразило ее испуганное лицо, волосы