Безжалостный край - Андрей Вербицкий

Никифоров отвел его в сторону:

— Говори. Чего мнешься?

— Мы нашли Давлетшину и спрятали во-он в том здании! — указал пальцем Панкратов.

— Тихо, дурилка! Убери палец! — забеспокоился Вячеслав. — Живая?

— Ни единой царапинки, только от страха чуть ли не заикается.

— Опустим подробности, расскажете по дороге. А пока виду не подавайте.

— Не дураки.

— Тогда зачем пальцем тычешь?

Панкратов смутился и не ответил.

— Собираемся домой, — громко сказал Никифоров, так чтоб все услышали. И чуть тише добавил, для Игоря: — Все слышал?

Подберезин кивнул.

— Пойдешь и тихо, незаметно выведешь Любу к машинам. Сможешь?

Игорь так же молча кивнул, соглашаясь. Настроение стремительно поднималось вверх.

«Неужели получилось?! Через жопу, но получилось? Не сглазить бы», — подумал Вячеслав и мысленно сплюнул через левое плечо.

Посаженный на самой высокой точке Панкратов сообщил, что заметил приближающегося Подберезина с женщиной. Майор с остальными поспешил навстречу.

Измученная женщина и не менее измученный Игорь показались из-за угла.

— Вас долго не было, возникли проблемы? — поравнявшись с Игорем, спросил Никифоров.

— Пришлось делать большой крюк. Солдат в округе полно. Дайте попить… Моя фляга пуста, как и мой желудок.

Никифоров сперва протянул емкость с водой Любе. Женщина никак не отреагировала.

— Она в прострации. — Подберезин отобрал у командира воду и сделал несколько больших глотков. — Теплая, зараза! Я бы от газировки холодненькой не отказался, а лучше кваску… — мечтательно произнес Игорь.

Никифоров внимательно осмотрел Давлетшину.

— Давно она в таком состоянии?

— С момента, как ее увидел, — ответил Подберезин. — Странно, когда убегала от барона, вокруг тоже стреляли, но тогда она так остро не реагировала.

— На разные ситуации человек реагирует по-разному, — задумчиво сказал Вячеслав. — Как же ты с ней пробирался?

— Не спрашивай. Затрахался неимоверно! Домой хочу, есть и спать, спать. — Подберезин проследил взгляд командира и сказал: — Да ты не переживай, отойдет.

Словно в подтверждение Люба посмотрела на Никифорова. Пустота внутри зрачков наполнилась осмысленным выражением, в них промелькнуло узнавание, и женщина облегченно вздохнула.

— Ну слава тебе господи! Все. Убираемся отсюда, — приказал Вячеслав.

Очутившись в салоне автомобиля, Люба начала стремительно приходить в себя, и первое, что она сделала, набросилась с кулаками на севшего рядом Никифорова. Майор дал себя пару раз ударить, потом перехватил женские руки, отвел в стороны и приобнял Давлетшину. Люба несколько раз дернулась в попытке вырваться из крепких объятий, и наконец до нее дошло, что она в безопасности. Нервы не выдержали, женщина склонилась к мужскому плечу и разрыдалась.

— Тихо, тихо. Больше никто не стреляет. Все окончено. Успокойся, — попытался утешить ее Вячеслав.

Люба не реагировала, просто плакала, глотая слезы. Слова не помогали, и Никифоров замолчал, позволив ей мочить свое плечо.

— Поехали, — бросил он севшему за руль Игорю.

УАЗ тронулся с места и медленно зашуршал шинами по треснутому асфальту в сторону выезда на дорогу.

Лишь спустя пятнадцать минут всхлипы прекратились и Люба отстранилась от Никифорова. Она отвернулась к окну и молча, красными от слез глазами смотрела на городской пейзаж. Они мчались на предельно возможной скорости по Зареченску. Никифоров отстраненно подумал, что, наверное, так выглядел Сталинград после одноименной битвы между Красной армией и солдатами вермахта. Пустые, полуразрушенные коробки пятиэтажных «хрущевок» смотрели на проезжающих темными провалами окон. Некоторые дома будто побывали под обстрелом. Остатки кирпичных стен напоминали сгнившие зубы какого-нибудь бомжа.

Зареченск давно стал опасным городом. Городом-призраком, в котором по чьей-то прихоти до сих пор обитали люди. Иногда казалось, что город пытается избавиться от собственных создателей, но людишки, точно паразиты, забиваются во все щели, и ничем гадов не вытравить.

Клановцы затратили почти полтора часа на путь, который раньше не занял бы и пятнадцати минут. Никифоров с трудом превозмогал сонливость, навеянную усталостью. Пока они не доберутся домой, расслабляться ни в коем случае нельзя.

Наконец ожила рация, и майор встряхнулся, прогоняя пелену с глаз и дурные размышления.

— Никифоров на связи, — бросил он в микрофон.

— Мы в контрольной точке два. Видим вас. Преследование есть? Организовывать заслон?

— Нет. Встречайте, — ответил Вячеслав.

— Принял.

— Отбой. — Майор отключился. — Скоро будем дома, — произнес он в пространство.

Давлетшина странно посмотрела на Вячеслава и вдруг сказала:

— Будет много счастья и еще больше горя. Не вижу больше ничего, лишь тупик…

Она еще сильнее вжалась в спинку сиденья и смежила веки, будто уснула.

— Это твое предсказание? — Никифоров внимательно глянул на женщину. Если это все, на что она способна, то, возможно, зря они столько беготни устроили. Таких откровений он сам может выдать вагон и маленькую тележку, и все будут верными.

— Думаешь, дура баба. Чушь несет? — Не открывая глаз, Люба улыбнулась. — Мне все равно, что ты думаешь. Будущее неизменно!

— Посмотрим.

УАЗ затормозил, Никифоров отвернулся. Впереди на дорогу выехала «Нива», из машины вышли двое.

— Свои. — Игорь кивком указал на пару бойцов клана. — Узнаю их.

— Сидите в машине. Я проверю. — Майор вылез наружу, громко хлопнув дверью.