"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 - Борис Владимирович Романовский

- Он первый начал, товарищ капитан! – совсем по-детски промямлил второй из драчунов, но никакого сочувствия не вызвал.

Пацаны тем временем усадили меня на койку. Кто-то принёс мокрое холодное полотенце и обтёр лицо. Сознание вполне прояснилось и с безжалостностью прокурора сделало вывод: происходящее – ни разу не сон, не галлюцинация. Пока имело смысл не спешить и довериться двум молодым людям, лучше ориентирующимся в местных реалиях.

Я натянул синие галифе и защитного цвета гимнастёрку, намотал портянки, вспоминая, как приходилось это делать десятки лет назад. Вставил ноги в безупречно начищенные сапоги. Затянул ремень. Парни помогли надеть шинель, а вот с зимней шапкой – беда, здоровенный шишак, вспухший на лбу, противился её водружению на голову. Названный Дергуновым извлёк из тумбочки летнюю пилотку со звёздочкой, и мы втроём покинули казарму.

Шли куда-то через плац. Другой боец, с буквой К на шинельном погоне, стало быть – курсант, плёл что-то примирительное: да ты не думай, не все старшаки против тебя, это только Бушнев, Шпанько и Ошурков совсем охреневшие… Потом добавил несмело:

- Ты же других не назовёшь? Ну, когда к замполиту потянут?

- Я видел только Бушнева и Шпанько. Не бзди. Остальных не сдам.

Эти фамилии запомнил со слов капитана. А остальные… Наверно, предстоит выучить.

Фельдшер делово осмотрел, задал несколько вопросов, тщательно вглядывался в зрачки. Вынес вердикт: ничего страшного, но лучше полежать пару дней в лазарете. Замазал мне ссадины чем-то щиплющим, по поводу фингала, залившего глаз, выписал в качестве лекарства утешительное «до свадьбы заживёт». Скормил пилюльку, дав запить из гранёного стакана.

- Курсант Гагарин! Отдыхать. Утром осмотрит врач.

В дверном стекле мелькнуло отражение, мутное, но я определённо видел этого человека. На плакатах, по телевизору, в газетах. Неужели…

Через четверть часа, наконец, оказавшись на койке и в относительной безопасности, поскольку на второй койке в палате маялся животом татарин-первокурсник, что-то сжевавший в увольнительной и не агрессивный, можно было заняться проблемами глобальными: кто я, где нахожусь, и, главное, когда это происходит.

Стоп… А ведь в кабинете фельдшера на стене висел отрывной календарь. Услужливая память словно на экран монитора вывела картинку: двадцать восьмого января тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. Изображение мирно пашущего советского трактора и какой-то мелкий текст, его не прочитал.

Ну и память! А что удивляться, чувствовал себя удивительно молодым и свежим, невзирая на побои и вкус крови на губах. Сосуды головного мозга не забиты всяким мусором, накопленным за восемьдесят лет.

Нет, до восьмидесяти вроде бы не дожил. Последнее, что запомнил – сообщение ТАСС о триумфальном запуске ракеты «Союз-2.1б» с космодрома «Восточный», её разгонный блок «Фрегат» доставил на орбиту спутник из Зимбабве и ещё какие-то космические аппараты, рекордное количество за один присест.

Конечно, здорово, что запуск прошёл успешно. Но меня, журналиста, десятки лет писавшего об авиационной и космической технике, морально убил торжественный дикторский тон, когда новость повторили на Первом канале. Наверно, нужно было транслировать что-то оптимистическое после сообщений об утечке воздуха из российского сегмента МКС, повлёкшего задраивание люка к нашему модулю «Звезда». Хуже того, команда Илона Маска отправила на МКС свой транспортный корабль, способный поднимать орбиту станции и замещать наши «Прогрессы».

С расстройства хлопнул рюмку, потом другую. Возможно, изношенное сердце не выдержало. И очутился в пятьдесят седьмом, в ипостаси… Ну, да, не просто сходство в стекольном отражении, сомнений нет, курсанты называли меня Юра, фельдшер – курсант Гагарин.

Неужели правда?

Чтоб мне сквозь землю провалиться! Хоть стой, хоть падай, это же Юрий Гагарин, тот самый, первый космонавт СССР и планеты Земля, пока ещё только сержант и курсант авиационного училища! Многие биографы описывали неприятный эпизод, когда будущего героя однокурсники отмолотили до потери сознания.

Теперь я – это он? Или он – это я… От случившегося голова идёт кругом, хуже чем от побоев.

Боже, за что?! Я тебя просил совсем не об этом! Вспомни, Всеведущий, как я рвался в отряд космонавтов, вернувшись из Вьетнама. Ни разу не был ранен или сбит, не катапультировался, честно уронил в джунгли один «фантом» и парочку чего-то попроще. А главное – образцовый член КПСС со стерильными происхождением и биографией, идеальным здоровьем… Но мне сказали на комиссии: рост велик для космонавтики. Не послушались меня. А ты, Всемогущий, наверняка занимался чем-то более неотложным, оттого не вмешался.

И вот теперь, после смерти… Зачем?! Если грешен – накажи справедливо. Если можешь – прости мне грехи и отправь на покой.

Ты подарил мне вторую молодость?

Но это же Гагарин! Га-га-рин!!! Последний человек на Земле, на чьём месте я хотел бы очутиться, вытеснив его личность. Самый главный, самый важный герой страны Советов. Не просто человечек, коего засунули в «Восток» вместо собачек или манекена Ивана Ивановича, а совершивший потрясающий подвиг. Он мог и должен был погибнуть, лишь воля к жизни и атомное хладнокровие позволили Юрию Алексеевичу выкрутиться из смертельной петли. Не только сохранил себе жизнь, он спас реноме советской космонавтики и всего СССР. Если после репортажа с орбиты наши предъявили бы журналистам лишь тело утопленника, а Шеппард приводнился благополучно, советский приоритет был бы очень сильно подмочен. Даже – обнулён.

А ведь именно советские успехи заставили американцев втянуться в лунную гонку, запускать станции к дальним мирам… Гагарин выполнил сверхзадачу не только в интересах нашей Родины, но и всего мира.

Всё, что я знал и читал о Гагарине, пусть приукрашенное, говорит о незаурядности его натуры. Скажу объективно: у меня жабры коротки быть Гагариным. И что делать? Просто выживать в советском прошлом, радуясь молодому телу, побои на котором бесследно исчезнут через несколько дней, вновь ощущая несравненное счастье полёта на истребителе, а в космос прекрасно смотается Титов или кто-то ещё из первого набора, есть такой вариант. Но справятся ли они? Я – не Юрий Алексеевич, зато знаю, что ему предстояло пережить – дикие вибрации, уход на высокую нерасчётную орбиту, неотделение приборного отсека, удушье, потеря лодки и опасность спуска прямиком в Волгу с гарантированным буль-буль…

На этом мысли начали путаться. Наверно, фельдшер дал пилюльку чего-то успокоительного, глаза слипались, и подбитый, и целый. Мной завладел сон без сновидений, такой глубокий молодецкий. А какой иначе может быть в здоровом теле, неполные двадцать три года отроду?

Проснулся в шесть, словно по звонку будильника или крику дневального «рота, подъём», заменяющему в армии кукушку в часах. На моих наручных кировских с гордой военной звёздочкой на циферблате треснуло стекло. Не знаю –