Когда роботы человечнее - Дэйв Макара

Тут и пиратство, тут и рабовладение и вишенкой на тортике стал каннибализм, которым отродясь в караване никто не страдал!

Нет, мне не жалко корабли и товары – мне жаль людей.

МОИХ ЛЮДЕЙ!

- Администратор Хом? – Оба брата-близнеца замерли, ожидая моего веского «фе».

В кои-то веки и вояки, и оппозиция, и даже искины встали одной стеночкой и замерли в ожидании.

- Что будем делать?

- Сухари сушить… - Возможно, через чур резко, вскинулся. – Воевать с ЦМ у нас сил не хватит, значит, будем пакостить по-тихому, мелкому и подлому.

- Если мы «разморозим» еще десятка три миллионов… - Фанц-в-мундире посмотрел на меня и осекся.

Я прекрасно понимал вояк, но каждого размороженного человека надо обустроить, найти работу, закрепить за медкапсулой и «влить в общество».

А это дело не пяти минут.

В военные-то годы на это нужны месяцы, а уж в мирное – там и десятилетия маловато будет!

Это и вояки понимали, даже из тех, что с одной круговой извилиной от фуражки.

- Изучив наши искины, ЦМ обязательно придет познакомиться поближе. – Фанц-в-костюме погрозил пальцем своему брату, чтобы тот не торопился сам и не торопил события вообще. – Люди нам все равно понадобятся. И лучше, если у нас их будет, чем если нам придется их выводить из крио поспешно!

- Интересно… Пэм жива? – А вот это третий представитель «мясной формы жизни», который в общих разговорах старается участия не принимать.

- И что нам даст ее жизнь или смерть? – Фанц-вояка нахмурил бровь.

- Лучше, конечно, смерть. Мученическая. – «Третья сторона» по имени Маора Халс разослала по нейросетям коротенький файл, изучив который, я, честно говоря, слегка оторопел.

Если в этой части Галактики не было иезуитов, то теперь они есть.

И самый первый сидит слева от меня!

Конечно, для осуществления плана, зародившегося в этой черной, как сама ночь, голове, придется вложиться, но…

Если Пэм не выжила, то все ее косяки станут броней, которая начнет прошибать планеты ЦМ от одной к другой, медленно и неотвратимо.

- Жаль, что ты ее «сподвижников», того, сподвигнул… - Маора блеснула белыми зубами. – Но, это ведь тоже может стать заслугой…

- А ты – справишься? – Я прикинул фронт работ и то сопротивление, что с каждой планетой только будет возрастать и возрастать. – Это ведь не на один год…

- Дашь пяток искинов, а народ я сама подберу. Мне не впервой.

Близнецы переглянулись.

Вот же, ведь наверняка, знай они, что на борту «ковчега» тихонько спит ледяным сном эта негритянка – прибили бы ее по-тихому!

Уж очень много Доктор Халс опубликовала, но еще больше спрятала в глубине своего разума.

Я всегда знал, что «политтехнологии» это не только грязно, но и максимально эффективно, но перел терой Халс было не стыдно снять шляпу и застыть коленпреклоненным!

Сорок одна книга по психологии, восемьдесят лет исследований, двадцать четыре года в «тюрьмах закрытого типа», еще сорок лет исследований и восемь правительств, что пользовались ее услугами в тихую, не афишируя связей с опальным психологом-психиатром, который и без псионики «колол» таких изюбирей и заставлял плакать таких монстров, что глаза на лоб лезли.

И вот, она со мной.

Вся, с потрохами.

С головой, телом, ливером и всей своей психологией – со мной.

Конечно, может и предаст, в будущем, от такого никто не застрахован, но «здесь и сейчас», ближайшее десятилетие – она моя.

Моя настолько, что будет прыгать по моей команде и спать с тем, на кого я укажу пальчиком.

Лизка, кстати, теру Халс боится.

Тера Халс же Лизку – просто боготворит…

Думаю, будь Лизонька «обычной» - тера профессор затащила бы ее к себе в дом и не выпускала до самой смерти.

А так, приходится тере смотреть на жизнь без розовых очков…

- Отлично, хоть с этим голова болеть не будет. – Вздохнул я, давая команду на расширение отдела «внешних сношений» и выделение финансовой помощи.

- Гм… Может, не стоит так… Жестко? – Фанц-в-костюме бросал быстрые взгляды на негритянку, уже откинувшуюся на спинку стула и, судя по всему, занявшуюся делом.

- Надо. – Одернул брата Фанц-в-мундире. – Иначе уважать не будут. Причем, ни свои не будут, ни чужие.

Я согласно кивнул головой – уважение – это очень важно!

И до тех пор, пока мы не сможем хлопнуть каблуком по трибуне и сказать, что покажем всем Кузькину мать, мы будем все делать тихо, тайно и максимально не привлекая к себе внимание.

Я окинул взглядом свой «зеленый кабинет» и потянулся к чашке с куафэ, с уже остывшим куафэ, надо признать.

- А что по остальному? – «Оппузиционер» очень остро переживал гибель каравана, больно ударившего его и многих других по карману.

- Заяви протест… - Опередил меня с ответом его братец, широко улыбнувшись. – Глядишь, выплатят компенсацию…

- Скорее – поставят на счетчик… -