Нежное создание 2 - Жанна Штиль

— Пожалуй, я пойду, — встал Ван дер Меер. — Кружку мою не разбейте, — отодвинул её на середину стола.

— Ты её не заберёшь? — поднялась Ника.

— Где сейчас, по-твоему, я буду пить пиво? — направился в сторону дворика. — Идём, закроешь калитку. Приятных вам снов, госпожа Маргрит, — отвесил лёгкий поклон хозяйке дома.

С подозрением косясь на выходившую из зала пару, госпожа Маргрит осталась сидеть за столом. Пододвинула к себе тетрадь с записями дочери и принялась их изучать.

¤

Ника и Ван дер Меер вышли на крыльцо.

Безветренная ночь окутала тёплой душистой сыростью. Трава поникла под тяжестью росы. Бледный диск луны притягивал взгляд.

Девушка втянула воздух носом и глубоко вдохнула влажный, напоённый ароматами цветов воздух. Вскинула голову к усыпанному звёздами небу.

— Как же хорошо, — сказала еле слышно, направляясь к калитке.

— Хорошо, — эхом отозвался Адриан, не спуская глаз с компаньонки, следуя за ней.

Она стянула с головы надоевшую чалму, расправила её и накинула шарф на плечи.

— У меня для тебя есть кое-что, — улыбнулся Кэптен, останавливаясь у калитки.

Достал из внутреннего кармана полукафтана лоскуток бархата.

Сердце Ники остановилось. Она боялась думать, что окажется в нём.

— Не хотел отдавать при госпоже Маргрит, — протянул дар компаньонке.

На ладони Ван дер Меера лежали серьги с крупными небесно-голубыми сапфирами-каплями.

— Это же… — у девушки задрожал голос; на глазах выступили слёзы. — Ты не продал их? Почему?

— И не намеревался продавать. Я сразу сказал тебе, чтобы ты оставила их себе. Такие дары не должны покидать семью.

— Иногда обстоятельства вынуждают нас расстаться с фамильными реликвиями.

— Не в этот раз, Руз.

— Спасибо, — опустила в смущении глаза, пряча бархатный лоскуток в кошель, где лежали подаренная госпожой Лейфде подвеска и золотые часы — всё её богатство.

Когда Кэптен тронул её за ладонь и заботливо сжал холодные пальцы, девушка затаила дыхание. По телу прошла огненная волна, разгоняя кровь. Сердце взорвалось бешеным стуком.

Поддавшись порыву, Ника встала на цыпочки, обняла мужчину за шею и прижалась своими губами к его губам — неумело, сильно, со всей страстью.

Вдохнула удивление мужчины.

Услышав его тихий ответный стон, ослабила натиск.

Ван дер Меер привлёк компаньонку к себе, ответил на поцелуй: его мягкие неуверенные губы раскрылись.

Первый поцелуй…

Нечаянный. Тревожный. Приятный. Чарующий.

Первые объятия любимого. Руки на талии… бёдрах.

Ника задохнулась от охватившего её счастья. Мужчина её мечты целует её! Он целовал её не как сестру, и не так, как целуют в знак благодарности. Ослабели колени; сердце от восторга то замирало, то пускалось в пляс; не хватало воздуха. Душа рвалась ввысь. К неизведанному, новому, хорошему.

Ника тысячу раз представляла, каким он станет — её первый поцелуй. Не знала, что можно быть настолько счастливой. Голову кружил смолисто-дымный аромат одежды Кэптена. Сладкая горечь его губ — мягких и податливых — вызывала желание, манила.

Первый поцелуй…

Нежный и ласковый, он отдавался в груди теплом. Обжигал. Возбуждал. Обещал.

Всё решает послевкусие. Всегда. Во всём. Многое зависит от того, что ты почувствуешь после. После первого обмена взглядами, после ни к чему не обязывающего общения, после первой взаимной улыбки, после первого поцелуя, после первой нечаянной ссоры. Именно это «после» является решающим.

Адриан осторожно оборвал поцелуй. Бережно обхватив ладонями лицо Ники, посмотрел в её глаза.

— Руз, с тех пор, как я вернулся…

— Я так и знала.

От низкого, шипящего голоса госпожи Маргрит Ника вздрогнула и отшатнулась от мужчины. Во все глаза смотрела на приближавшуюся к ним женщину с показным спокойствием на лице. Её истинное состояние выдавали глаза кажущиеся в лунном свете чёрными, бездонными.

— Я знала, что так случится, — повторила она. — Не ожидала от тебя подобного, — обратила укоризненный взор к Ван дер Мееру. — Как ты посмел? Ты связан нерасторжимым брачным союзом… Ты… — женщина захлебнулась словами.

Кэптен опустил глаза:

— Простите, госпожа Маргрит. Мне очень нравится Руз. Если бы не моё положение…

— Вспомнил о своём положении? Уходи, — женщина рывком распахнула калитку. — С тобой я поговорю завтра. Разочаровал ты меня, Адриан. Ох, как разочаровал.

Прижав ладонь к губам, застигнутая врасплох, Ника подавлено молчала.

Когда за Кэптеном захлопнулась створка, и заскрипел задвинутый засов, госпожа Маргрит резко повернулась к дочери.

— Не сбежала, негодница? Ждёшь? Шагай в дом, — мотнула головой в сторону крыльца.

Получив толчок в спину, Ника содрогнулась. На губах застыл возглас возмущения. Во взгляде женщины — непроницаемом, бескомпромиссном, карающем — она прочитала приговор себе.

* * *

— Не вмешивайтесь в мою жизнь! Я люблю его! — выкрикнула девушка.

— Тише, — поморщилась госпожа Маргрит и небрежно толкнула её в спину, направляя к крыльцу. — Что ты понимаешь в любви?

— Он тоже меня любит.

Если бы не вмешательство госпожи Маргрит, Ника обязательно услышала бы признание Кэптена. Она долго ждала его слов любви — прямых, искренних и пылких. Не теряла надежды, молилась, чтобы расторгли его брак с предавшей его женщиной, и он, наконец, обрёл свободу.

— Любит? — мама рассмеялась, втолкнула дочь в коридор и захлопнула створку.

Пламя горящей на стене свечи взметнулось; зашипел воск.

Госпожа Маргрит закрыла дверь на задвижку и повернулась к Нике:

— Любит? Это ты вцепилась в него, как клещ. Прозрей, наконец.

Ухмылка сошла с её лица; глаза стали колючими и пугающими. Задев краем юбки ведро у скамьи, женщина оттолкнула его ногой. Поморщившись от дребезжащего звука, наступала на дочь:

— Не поняла, глупая? Сегодня Ван дер Ваал выбирал мужа для своей дочери. Дело осталось за малым. Кого выбрал, видела? — наклонила голову, прислушиваясь, что та ответит.

Ника попятилась и покачала головой:

— С ними ушёл Алан Матфейсен.

Мама усмехнулась:

— Сам пошёл или его позвали?.. Молчишь?

— Адриан не свободен.

Госпожа Маргрит растянула губы в плотоядной улыбке:

— Скажу тебе больше, дочь. Госпожа Шрайнемакерс по велению Ван дер Ваала разузнала и передала ему всё о Ван дер Меере, его семье вплоть до пятого колена, недвижимости, состоянии дел, а также о его жене: где она, что с ней. Вдумайся — всё.

Мама не кричала, не бранилась, не топала ногами. Говорила негромко, медленно, впечатывая каждое слово в мозг дочери, словно вкалывая в него шляпные булавки — до невозможного больно и страшно.

Надвигалась на дочь, оттесняя её к лестнице.

Ника пятилась, отрицательно качая головой, отказываясь верить в очевидное, а женщина продолжала сыпать соль на рану:

— Он купит ему свободу взамен на устройство счастия своей единственной дочери. Виллемина красавица, хорошо воспитана, с ней приятно будет проводить долгие