Проект «Наполеон» - Вячеслав Уточкин

Глава 23

Я вызвал слуг. Под командованием Марии они поспешно отнесли Андреа в гостевые покои и занялись его ранами. Потом поймал пробегавшего Жозефа и отправил к герцогу Маналезе с просьбой прислать к нам Антонио как можно скорее.

Наконец, забрав папку из экипажа, ушел к себе, чтобы в тишине ознакомиться с ее содержанием.

Документы, хранившиеся в ней, ошеломили. Во-первых, там оказалась жалованная русским императором Павлом I грамота на владение огромным поместьем, выданная лорду Уильяму Кавендиш-Бентинку под полное управление, с правом наследования и дарения. Во-вторых, другой документ объявлял о передаче всех прав на эти земли ведьмаку Наполеону Бонапарту, его заверяли личная подпись лорда и печать гильдии купцов. Последним я вскрыл конверт с письмом.

«Синьору Наполеону,

Ваше усердие в достижении своей цели, хотя и лишено изысканности, достойно признания. Однако должен отметить, что вы слишком поспешно предъявили свои требования. Позволительно предположить, что столь бурный нрав и недостаток утончённости свойственны юным душам, ещё не познавшим тонкости великосветских манер.

Тем не менее, будучи человеком чести, я не склонен придавать значение мелким дерзостям. Моя честь всегда была выше торговли, равно как и выше пустого раздражения, которое, боюсь, могло бы лишить иное, менее выдержанное лицо, спокойствия. Ваши слова, пусть и далекие от искусства дипломатии, оставили у меня лишь лёгкий оттенок грусти из-за нынешних нравов.

Позвольте предложить вам возможность исправить сложившееся впечатление. Ознакомьтесь с приложенными документами, в которых изложены условия нашего предполагаемого обмена. Я убеждён, что истинный джентльмен, каким вы, несомненно, стремитесь себя представить, оценит мой жест. Если вы найдете предложенное равноценным, то, как и было условлено, я ожидаю вас в указанном месте сразу после захода солнца.

С уважением,

Уильям Кавендиш-Бентинк, Лорд Ордена Змеиного Круга»

Сколько раз в предыдущей жизни разные нехорошие люди провоцировали меня на конфликт! При этом используя гораздо более изощрённые методы, чем подобная писулька. Хорошо, что в школьные годы родители устроили меня на подработку — вести соцопросы на улице и ходить с ними по квартирам. Этот опыт стал хорошей прививкой от провокаций.

Люди мне там встречались самые разные. От любопытных старушек, которые выпытывали подробности моей жизни, до агрессивных граждан, уверенных, что я лично отвечаю за их коммунальные проблемы. Особенно если граждане успевали выпить. Иногда одного только запаха перегара могло хватить, чтобы отправить собеседника в алкогольную кому. Всё это неплохо научило меня не поддаваться на эмоциональные манипуляции. И помогло сейчас не взорваться от очевидного пренебрежения, сочащегося из письма лорда. Я медленно прочитал его ещё раз, уже усмехаясь.

Навестил израненного Андреа. Вид у него был неважный, даже после старательной обработки умелыми руками медиков. Тут и там темными пятнами расплылись синяки, насчитывалось несколько свежих швов с торчащими щетинками черных нитей. Я успокоил его, заверив, что справлюсь с английским захватчиком. Ответом мне стала кровожадная улыбка и огонь реваншизма в глазах побитого. Он не сомневался в моих словах и уже мысленно был отомщен.

Следующий день обещал массу незабываемых впечатлений, и надо было хорошенько выспаться перед встречей с ними. Что я и сделал.

Проснувшись ночью по естественным надобностям, решил совместить приятное с полезным. Подышать свежим ночным воздухом, заодно избавившись от лишней для организма жидкости. Бесшумной тенью, чтобы никого не разбудить, я выбрался из дома, только петли парадной двери предательски скрипнули в ночной тиши.

Улица приветствовала меня прохладными объятиями, легким ветерком приласкала кожу и растрепала волосы. Полная луна заливала все серебряным светом и расчерчивала контрастными черными тенями. Выбрав наиболее привлекательное для моих нужд место, я наслаждался процессом очищения, глядя на бледный лик ночного светила. Как на даче в прошлой жизни. Даже любимые мамины розы рядом.

И тут на втором этаже дома с тихим стуком открылось окно. «Интересно девки пляшут», — подумал я, пятясь в тень и наблюдая, как из окна свесилась крепкая, с навязанными узлами, веревка. Затем из проема показалась знакомая фигура Жозефа — он ловко спустился по этой самодельной лестнице.

Возле клумбы с любимыми мамиными розами Жозеф задержался и, вынув небольшой нож, срезал огромный букет. Мне почудилось еще какое-то движение среди каштанов: там кто-то стоял, спрятавшись за стволом и наблюдая. Когда Жозеф ушел с букетом в сторону моря, наблюдатель выждал немного и двинулся следом. В лунном свете я узнал в нем Антонио.

«Все чудесатее и чудесатее», — подумал я и направился тихо за ними.

Жозеф вывел нас обоих на побережье, к знаменитой на Корсике Скале Сердец. Это место очень любила местная молодежь: бока скалы исчертили природные террасы, словно созданные для уединения. Эти каменные «балкончики», обращенные к морю, обожали влюбленные пары, особенно те, которые скрывали страстные поцелуи от любопытных глаз.

Из теней скалы выскользнула женская фигура и тут же угодила в жаркие объятия моего брата. Так-так, неожиданный поворот.

Чувство неловкости, казалось, подергало меня за рукав, и я спохватился. Негоже свечку держать. И уже собрался было уходить, оставив парочку наедине с шумом океана, как ночь разорвал сердитый голос Антонио, о котором я даже успел позабыть:

— Кьяра, где этот негодяй дон Хуан?

Парочка прервала страстный поцелуй и обернулась к темному силуэту моего друга, возникшего посреди тропы. Несколько резко, как дети, которых застали за шалостью. Но замешательство девушки быстро сменилось недовольством от испорченного романтического момента, и она не стала сдерживаться.

— Братец, ты откуда здесь взялся? Неужели из врачевателя сделался соглядатаем? Запомни, мои чувства тебя не касаются! Кто бы это ни был! И отца не вмешивай, не смей ему говорить. А то точно уйду в аномалию! — истерично выкрикнула она, метко швыряя букет в Антонио.

И, схватив Жозефа за руку, демонстративно поволокла его к тропе на Скалу Сердец.

Антонио вытер с лица брызги, слетевшие с маминых роз, зачем-то понюхал руку, растерянно пожал плечами.

— Ну,