Призрачный отель - Василий Анатольевич Криптонов

Рука болела адски. А хуже всего было то, что казалось: призрачный мир меня не отпустил. Продолжает удерживать. Боль не прекращалась — наоборот, становилась сильнее. Здоровой рукой я выхватил из кармана телефон, заглянул в последние вызовы. Изольда, Кондратий… Выбор сделал не раздумывая.

Кондратий ответил не сразу. И все те мучительные секунды, пока ждал ответа, я чувствовал, как из меня утекают силы.

— Алло.

— Степаныч! Я полез в дом в призрачном мире, а меня какая-то фигня за руку цапнула. Больно — жесть. И ощущение, как будто всё ещё…

— Беги оттуда! — рявкнул Кондратий. — Беги со всех ног! Где ты?

— Промышленный район. В квартале с частными домами…

— Понял. Беги к отелю! Ты в ловушку пожирателей вляпался. По дороге тебя перехвачу.

Я побежал. В призрачный мир не перемещался. Что-то мне подсказывало, что мне не понравится то, что я там увижу. Вот и нёсся, как мастер спорта. В шахматах карьера не сложилась, так хоть мировой рекорд по бегу поставлю. Жаль, фиксировать некому.

Но расстраивался я недолго. Передо мной как из-под земли выскочил Ван. Я увидел его призрачным зрением. Китаец держал призрачную палку и что-то выкрикнул.

Я резко оттормозился, выставив перед собой поражённую руку. И призрачным зрением увидел, как бронзовая голова льва жуёт её.

Ван взмахнул палкой и врезал по гриве. Челюсти головы разжались, она рухнула мне под ноги. Я попятился. Ван же, перехватив палку, как копьё, с силой пронзил ею голову. Та замерла и вдруг лопнула, будто воздушный шарик. Во все стороны полетели чёрные перья, но и те быстро истаяли.

— Следил за мной? — выдохнул я вместо «спасибо».

— Ты знаешь, что на тебя положил глаз Маэстро? — на чистейшем русском выдал Ван. — Знаешь, что твоя работа — в отеле? Знаешь, что на улицах работают обходчики? Что ты знаешь об улицах призрачного мира? Ничего. Хотел умереть или просто дурак?

«Л» и «Р» у него сливались в один звук, но словарный запас не оставлял сомнений: с русским языком у Вана всё отлично. И своё отношение к ситуации он выразил предельно доступно.

Я открыл было рот, но обнаружил, что сказать-то мне нечего. Ван был прав. Просто я до сих пор не мог соединить у себя в голове две своих жизни. В той, что была до вызова в отель, я мог спокойно перемещаться по городу, даже не глядя особо по сторонам. В этой, новой, нужно было обдумывать каждый шаг. До сих пор мне везло, прямо скажем, как пьяному. Но всему положен предел. В том числе и доле везения, что была выделена мне провидением на адаптацию к новому миру.

Шутки кончились. Дальше либо профессионализм, либо смерть. А значит, надо брать себя в руки и заставлять мозг вырабатывать новые нейронные связи.

Но кроме того, я вдруг понял, что понёсся сюда не просто так. После того, как поговорил с Даниилом Петровичем, в голове будто что-то сдвинулось, у меня выбора не было. Я… Я слышал… зов.

— Ни то, ни другое, — произнёс мой речевой аппарат, будто сам собой. — Просто знал, что так нужно.

Ван пристально вгляделся мне в глаза.

— Нет, ты не дурак, — сказал он. — Ты не сошёл с Пути. Это я дурак.

— Эм… Чего?

— Только дурак вмешивается, когда человек идёт по Пути. Я смешал свою судьбу с твоей. Я взял на себя ответственность.

— И-и-и… что теперь делать?

— Пройти с тобой этот участок Пути.

Я сделал вид, что понял. Похоже, что вановский буддизм или даосизм, или что там у него, прекрасно увязывался с нашей работой.

Рука продолжала болеть. Хотя выглядела при этом совершенно здоровой. Я осторожно прищурился и посмотрел на неё призрачным зрением. Чуть не заорал. Ладонь почернела так, что, даже без консультации с хирургом любой нормальный человек сказал бы, что здесь ампутация, без вариантов.

Послышался рёв мотора. К нам с Ваном подлетел знакомый фургон, затормозил, визжа покрышками. Кажется, ещё до полной остановки Кондратий выскочил из-за руля и подлетел ко мне.

— Сказал же, бежать! — простонал он, схватив меня за руку. — Ну что за несчастье… Давно мы видящих не теряли.

На плече у него висела матерчатая сумка. Кондратий запустил туда руку и вынул пластиковую поллитровую бутылку. Свернул пробку и облил прозрачной жидкость мою ладонь.

— Это что? — спросил я сквозь сжатые от боли зубы.

— Вода. Святая вода, из церкви.

— Помогает?

— Замедлит.

Мне показалось, как будто боль слегка приутихла. Да и чернота перестала распространяться вверх по руке.

Кондратий сунул бутылку Вану, тот молча взял. А Кондратий вытащил из сумки следующий предмет, который понравился мне куда меньше. Цельнометаллический нож какой-то вычурной формы.

— Серебро, — пояснил Кондратий. — Запоминай, выживешь — пригодится. Против пожирателей и… в общем, против пожирателей первые оружия — это вода, не обязательно святая, и серебро. Не любят они ни того, ни другого.

Так изящно заговорив мне зубы, Кондратий быстро и ловко полоснул по руке.

Я вскрикнул и тут же замолчал, глядя, как из разреза льётся на землю чёрная, будто нефть, жидкость.

Вылилось её, по ощущениям, не меньше литра. И рука сделалась обычного цвета. Разве что немного бледнее.

Ван поднёс бутылку. Ополоснул ещё раз мою руку, затем подставленный Кондратием нож.

— Ну и где ты эту дрянь нашёл? — спросил Кондратий, спрятав инструменты в свою «аптечку».

— Там, — мотнул я головой в сторону коттеджа. — Я…

Ван молча двинул в указанном направлении.

— Чего это он? — спросил Кондратий.

— Эм… Он помог мне, и теперь…

— А. Связал свой Путь с твоим? Ясно. Ну, идём.

Пока мы шли, я посвятил Кондратия в наши с Изольдой вчерашние умозаключения. Когда остановились напротив жуткого призрачного дома, мне показалось, что он мерзко ухмыляется покосившимся крыльцом. Мол, ну что, рискнёшь ещё раз?

— Не заброшенный дом, а снесённый, внутри другого, — пробормотал Кондратий. — Очень далеко от наших маршрутов. Что ж, Тимур, ты продолжаешь удивлять.

— Чем?

— Да вот этим. Ван полностью прав насчёт Пути. Ты не просто так сорвался и поехал сюда.

— Думаешь?..

— Это как раз не всегда так важно, как принято считать. В призрачном мире куда важнее уметь слышать. Не ушами, если ты понимаешь, о чём я. Сердцем.

Помолчав, Кондратий с лёгким раздражением добавил:

— Но услышав сердцем, надо всё же подумать головой! Обратился бы сразу ко мне, и… Впрочем, я бы просто отбрехался.

— Вот я так и подумал. Головой, между прочим. Потому и не стал звонить.

Кондратий сплюнул, махнул рукой и переключился в рабочий режим. Ситуация сложилась, конечно, фиговенькая, но никого назначить виноватым не получалось.