Скорость. Назад в СССР 3 - Адам Хлебов

— Я не знаю, наверно есть.

— А я думаю, что нет.

— Разве?

— Ну вот смотрите. Если прожил человек и ничего за жизнь не нажил ни кола, ни двора, ни семьи — фу, неудачник, лох.

Пусть в вашем возрасте это будет не двор или машина, а велосипед. Если нет велосипеда — значит лох.

А если есть — значит родители купили, значит «папенькин сынок».

Если ты спишь со всеми подряд — бабник, а если нет — импотент. Есть девушка, и ты ей уступаешь в некоторых вопросах, потому что любишь — подкаблучник!

Настаиваешь на своем — тиран. Учишься — ботаник, дрочила. Не учишься — тупой разгильдяй. Поступил в Мимо, МГУ или Мед — мажор, родители оплатили вступительные. Заочно — значит тупой, не способен на очное поступить!

Не работаешь — альфонс и лентяй. Идёшь работать и слышишь: тоже мне работа, не мог найти что-то получше?

Сидишь дома — слюнтяй. Вечно тусуешься — не думаешь о будущем. Рано женился — дурак. Поздно женился — дурак. Не женился — дурак. Улавливаете мысль, Александр?

— Пока не совсем.

— Я это к тому, что правда, у каждого своя. Он сам решает, что для него правда, а что нет. Без оглядки на других

Довольно грубая попытка понравится и заработать очки в глазах молодого за счет «философии».

Или я переоцениваю Адъютанта, или он меня недооценивает, считая недалеким, зеленым полудурком, который поведётся на такую «правду».

Минут через пятнадцать мы приехали к трем железно дорожной товарной станции. Шестерка все это время следовала за нами.

На въезде обе наши машины беспрепятственно проехали на территорию

Интересно, здесь ли гаражи и база для подготовки машин.

Я не слышал про команду Министерства путей сообщения, которому подчинялись железные дороги Совестного Союза.

Проехав по территории, машина свернула на один из складов и остановилась внутри длинного пустого ангара.

— Высаживаемся, — хлопнул меня сидящий за спиной парень.

Похоже, кого-то ожидают неприятности. Я вышел из машины. Вслед за нами на склад заехала шестерка и остановилась неподалёку.

Захлопали двери, все вышли из машины.

— Ну что, Сиплый, — неожиданно для меня Адъютант обратился к тому парню, которого двое выводили из-за стола, — ты же наши правила знаешь? Крысить нехорошо. Тебе же с самого начала разъясняли, что за это тебя обязательно накажут.

— Венеамин Борисович, да я-то тут при чем? Я ничего такого не крысил…

Адъютант повернулся к тому, что ехал за моей спиной.

Тот молча извлек из кармана небольшой билет.

Я узнал клочок бумаги, на таких билетах принимались ставки.

— Ты же поставил на первый номер, зная, кто придет, — сказал Адъютант и влепил «виновнику» звонкую пощечину такой силы, что тот чуть не упал.

— Венеамин Борисович, это не я, я сейчас все объясню, меня попросили…

— Не ври, кассир сегодня был в ресторане и указал на тебя.

Кассирами называли черных букмекеров синдиката, принимающих ставки.

— Да, говорю же не я, попросили меня…

— Кто?

— Шеф, я его не знаю, всего один раз видел.

Адъютант влепил еще одну оплеуху. Все благодушие «шефа» испарилось. Его лицо стало жестким.

— Он из блатных, Рубсон его кличка. Он заставил меня.

«Шеф» отступил назад и кивнул в сторону оправдывающегося.

Трое его товарищей начали его избивать.

— Александр, присоединяйся, не стесняйся. Все, что в прошлом, то в прошлом,— он перешел на ты, пытливо вглядываясь мне в глаза, — а теперь и ты должен поучить оступившегося товарища уму-разуму. Это и для тебя урок — нельзя подставлять и воровать у своих.

Я совершенно не желал бить бедолагу. Двое из троих, услышав призыв Адъютанта, шагнули в сторону, чтобы уступить мне местно.

Но случилось непредвиденное. Тот, которого били, сумел вырваться и побежал к выходу с криками:

— Не бейте меня! Я не виноват, я всё ментам расскажу!

Видимо, это было большой ошибкой. Я не заметил, как Адъютант достал ствол и выстрелил в убегающего.

Тот как-то нелепо упал и дрыгнул ногами, потом затих.

Я был в шоке от увиденного.

Но Адъютант снова был невозмутим.

— Идиот, не нужно угрожать мне ментами, — процедил сквозь зубы.

А затем направился к автомобилю.

— Уберите тут все, — бросил он через плечо двум парням, приехавшим за нами на шестерке

Тот, что ехал в одной машине с нами, молча смотрел на тело, потом хлопнул меня по плечу.

Я понял, что мне нужно снова садиться на передние сидение.

Я с неохотой сделал это. Всю обратную дорогу я молчал. Адъютант что-то разглагольствовал о праве сильного, о мужской дружбе и прочих материях.

Единственной фразой, которую в этом пафосном бреду я хорошо запомнил, было упоминание о моей причастности к убийству того бедолаги.

— Теперь ты тоже замазан, учти это.

Я медленно кивнул в знак того, что услышал. Возможно, все присутствующие восприняли это как знак согласия.

Я же думал о том, что произошло. Мне хотелось, чтобы тот парень встал и отряхнулся, и все сказали, что они просто разыграли меня.

Но есть котелки, а есть чугунный зад реальности. А он даже не намекает, а прямо говорит: этот ублюдок, не задумываясь, может прилюдно убить за какие-то мерзкие деньги.

И это не укладывалось в голове. Про такое я читал в книжках и смотрел в фильмах. Там же я видел, что такое зло непременно получает наказание.

Нет-нет, я не опускаю руки, наоборот, я горячо поддерживаю и верю изо всех сил в идею возмездия. Но мне не хотелось осознавать, что я буду единственным оружием в руках справедливости.

Мы вернулись к ресторану. Адъютант прервал молчание и, не прощаясь, сообщил, что скоро нас ждет гонка. Он нами не пошел и уехал в своем лимузине.

Мы вдвоем вернулись в «Узбекистан».

Когда я подходил к столу, Ольга подняла глаза. Она мгновенно преобразилась, на ее лице заиграла улыбка.

Девушка явно очень обрадовалась моему возвращению. Но видя мое состояние, снова погрузилась в сосредоточенную наблюдательность. Наверно, мои переживания отразились на моей мимике.

Она не стала задавать вопросов.

Почему-то мне казалось, что она все знала и так. Я плюхнулся на свое место рядом с ней и осмотрел окружающих.

За столом было весело, никто не обращал внимания, на то, что несколько человек не вернулись с прогулки.

«Долговязый» отвалил к какой-то из освободившихся девушек.