Духи Минска - Екатерина Стрингель

Анна Николаевна первая прошла в глубь коридора. Они медленно продвигались вдоль складов, разделочной, «яйцебитни» и других камер. Рефрижераторы были выключены и не издавали ни звука, пахло затхлостью и сыростью. Когда они добрались до нужной камеры, Анна присела на деревянные поддоны возле двери. Те самые, на которых еще недавно лежала ее дочь без сознания.

Настя открыла своим ключом камеру, сняла замок, потянула дверь на себя, включила свет и вошла. С момента прошлого посещения пустые полки камеры брака покрылись тонким слоем пыли, в остальном все оставалось прежним. Настя подошла к дальней стенке камеры, сделала большой вдох и сказала:

– Паша, выходи.

Прошло несколько минут, но ничего не произошло. Настя растерянно оглядывалась по сторонам и начала краснеть от неловкой ситуации.

«После всего, что мы пережили, мог бы и появиться. Нет, я буду рада, если тебе удалось покинуть наш мир, но мы ведь даже не попрощались. Я за это время успела прикипеть к тебе».

Марина Владимировна вошла следом за ней и встала рядом:

– Ну что, он появился уже?

– Нет еще, – растерянно ответила Настя.

– О, господи! – Марина отшатнулась, наступила Насте на ногу и чуть не упала. Она схватилась за край стеллажа и еле удержалась на ногах.

Из стены начал появляться мужской силуэт. Сначала голова и туловище, затем таз и ноги. Его прозрачное тело застыло в воздухе напротив них. Настя уже привыкла к его эффектным появлениям, а вот Марина Владимировна очень сильно впечатлилась и чуть не упала в обморок. Насте пришлось поддерживать ее за плечи, чтобы она не упала опять.

– Как такое возможно? Я сплю, наверное? – Она ущипнула себя за руку. – Ой. Значит, это не сон. Но почему я его вижу? Столько лет ходила в эту камеру и не замечала.

– Могу, конечно, ошибаться, но вы недавно чуть не умерли в этой камере, – заговорил Паша. Марина еще сильнее перепугалась. – Настя рассказывала, что однажды ей чудом удалось избежать смерти, и поэтому она начала видеть меня. Возможно, и вы так же. – Паша говорил очень спокойно и размеренно, чтобы не испугать ее.

На шум пришли Анна Николаевна и Пантелей Федорович. Они тоже вошли в камеру, подошли к перепуганной Марине, но Пашу не заметили.

– У вас все в порядке? Мы услышали крик, – громко спросил Пантелей.

Паша внимательно смотрел на Анну, пытаясь разглядеть каждую ее морщинку, каждую складку. На ее уставшем лице застыло выражение удивления, грусти и разочарования одновременно. Она смотрела в сторону Паши, но как будто бы сквозь него, не замечая.

– Да, сестренка, годы тебя не пощадили, – ахнул Паша. – Я запомнил тебя маленькой милой девочкой. А теперь ты похожа на нашу бабушку Антонину.

Марина Владимировна взяла за руку Анну Николаевну.

– Мама, он тут. Паша. Я вижу его.

Слеза медленно потекла по морщинистой щеке Анны.

– Он говорит, что ты похожа на вашу бабушку Антонину, – продолжила Марина.

– Доча, а какой он сейчас? – Анна Николаевна заулыбалась сквозь слезы.

– Он… прозрачный, – Марина пыталась подобрать слова, плохо скрывая панику внутри себя. – На вид ему около шестнадцати лет, очень худой: кожа да кости. Тебе точно захотелось бы его накормить. Я не уверена, но вроде бы на нем широкий свитер и брюки.

Паша повернулся к Насте и Марине:

– А кто этот старик?

– Это Пантелей Федорович, он тоже был с вами в подвале, – ответила Настя.

– Петеля, что ли? – заулыбался Паша. – Ну конечно! Как я мог забыть о нем? Мне казалось, что они всю жизнь будут не разлей вода. А потом случилась война, бомбардировка, подвал… – Он стал серьезным и повернулся к Насте. – Настя, друг мой, можешь оставить меня с моей сестрой и племянницей наедине?

– Да, конечно. – Настя улыбнулась и направилась к выходу. – Пантелей Федорович, пойдемте со мной, подождем снаружи.

Они вышли из камеры и присели на деревянные поддоны.

– Можно я задам вам один вопрос? – неуверенно сказала Настя.

– Давай. – Он смахнул пот со лба тыльной стороной ладони.

– А что с вами случилось после того, как вы вышли тогда из подвала?

Старик погрустнел. Он неотрывно смотрел в темноту коридора. Молчание длилось несколько минут, потом он повернулся к Насте и заговорил:

– Когда немцы вошли в Минск, они увидели руины, разруху и гору трупов. Город был уничтожен. Жилые дома, больницы, заводы, электростанции – все было разрушено! Пехотинцев отправили на пепелище. Даже они были возмущены масштабом ущерба.

Военных немцев отправили в Минск осваивать территорию. Им нужно было разместиться в городе и жить там какое‐то время. Но в городе не было ни воды, ни электричества, ни канализации. Им пришлось самим все восстанавливать вместе с выжившими горожанами.

Меня и Аню нашли военнопленные белорусы, которых отправили искать выживших: кому‐то же надо было работать на заводах и восстанавливать город. Мы были тощими, как смерть, и очень напуганными. У нас ничего не было – выживали из последних сил. Они сжалились над нами и забрали к себе в каморку, которую им выделили для жизни. Было холодно, голодно, мы спали на чем придется. Когда электричество и водоснабжение восстановились, стало немного получше. Что происходило потом, я помню как в тумане: мы много болели, голодали и сидели почти всегда дома из-за комендантского часа. Так было вплоть до окончания войны и оккупации. Потом нас отправили в детский дом. Ну а дальше ты уже знаешь, что было.

– Это ужасно… – Настя вцепилась в подол сарафана и нервно теребила ткань, пытаясь справиться с эмоциями. – Я не знала.

– Ни в одной войне нет победителей. В проигравших всегда – человечество.

Дверь камеры открылась, и оттуда вышла Анна Николаевна в слезах и с улыбкой на лице. Она подошла к Пантелею Федоровичу и обняла его. Настя пошла внутрь, Марина Владимировна стояла возле Паши, он с восторгом рассказывал о чем‐то. Из контекста разговора Настя поняла, что он делится воспоминаниями о своих бабушках и дедушках. Марина в ответ рассказывала про своего сына, который переехал в Чехию.

По просьбе Паши они все вместе собрались в камере. Он по очереди смотрел на каждого из присутствующих. Его взгляд остановился на Насте:

– Спасибо тебе за все, что ты сделала для меня и моей семьи, – заговорил Паша. – Это настоящее чудо, что ты оказалась в нужное время именно в этой камере. Я не знаю, что будет дальше на той стороне, но я с радостью встречусь с тобой в следующих жизнях.

– Паша, я рада, что у нас