Магические будни интровертки - Алла Леонидовна Касперович

— Что глазёнки вылупила? — хихикнула она. — Не видишь, я в печали? Неси давай!

— Да как-то не похоже на печаль! — пробурчала я. Богиня не богиня — мне сейчас было всё равно, потому что я ужасно хотела спать. Так же здорово спалось…

— Все они одинаковые… — вдруг заныла Хекат. — Им всем только одно надо…

О! Кажется, намечается что-то интересненькое! Как же я соскучилась по хорошей драме!

— Хекат?

— Мм?

— Тебе к медовухе что-нибудь принести?

Глава 34

Хорошо, что бочки с квасом и медовухой бездонные, иначе мне и угощать-то дорогих гостей не было бы чем. Одна только Хекат пила столько, сколько не влезет и в десятерых здоровых мужиков. Ладно выпивка, так она ещё и хорошенько так подъела мои продовольственные запасы. Бекончик для Боюна я припрятала, а вот для меня завтрака не осталось. Но это ничего — зато я получила развлечение, на которое и рассчитывать не могла. Да за такие страсти я и поголодать была готова! Ладно, голодать я не собиралась, потому что меня мог либо Тор накормить, либо я сама бы к Сондре заявилась. Впрочем, второй вариант предпочтительней — на рынок надо зайти.

— А дальше, а дальше что было?

Затаив дыхание, я сидела на коврике, обхватив колени руками, и слушала о любовных и не только приключениях Царевны Лягушки. Голова у неё, кстати, сейчас была человеческая. Видимо, лягушечьей не так удобно медовуху хлестать.

— А дальше? А дальше эта скотина мне и говорит, мол, плоская ты, как лепёшка. Богиня плодородия? А титьки где? Ну, я его и того…

— Убила? — ужаснулась я.

— Вот ещё! — фыркнула она. — Так легко он у меня не отделался! Открутила кое-что, теперь ему и плоские, и грудастые без надобности. Ему теперь вообще ничего такого неинтересно.

И это она не про простого смертного рассказала, а о ком-то из древних богов!

— Короче, тогда я и решила с богами завязать — у них выбор такой, что наглеют вконец. Титьки богини их не устраивают, видите ли! А то, что сами ни то, ни сё? Нет, тут мы все красавцы писаные, раз шишка между ног болтается! И это боги? Только языками чесать и горазды! Да многие смертные в разы лучше! Так что на них я и переключилась. Думаешь, они лучше?

— Ты же сама только что так сказала!

— Не отрицаю. — Она сделала один глоток, разом осушив половину своей огромной кружки. — Красавцы — глаз не отвести! А всё равно не то…

— Опять грудь не устраивает? — ахнула я. Сама-то я тоже не то чтобы, кхм, фигуристая.

— Нет, тут не в этом вопрос. — Она вторым глотком допила всё до последней капельки. — Настя!

— Ага, — кивнула я, вскочила, метнулась в кладовую, зачерпнула любимого напитка богов — а они всё амброзия да амброзия! — и скоренько вернулась на коврик. Вообще-то, мне ничего не мешало сесть на ту же табуретку, но так слушалось лучше. Будто бабушка сказки рассказывает. — А в чём вопрос?

— Какой вопрос? — моргнула Хекат.

— Ну, насчёт смертных. Что с ними не так?

— А… Эти. Этим бессмертие подавай.

— Бессмертие? — Мои глаза стали круглее блюдечка Боюна. — Ты можешь сделать человека бессмертным?!

— Могу, — кивнула она, лениво прокручивая кружку в руках. — Только не делаю. Был такой случай в моей жизни — зареклась. И главное, весь такой влюблённый ходил! Как же, моя драгоценная, я тебя покину! Зачем тебе, моя красавица, старик? Я, моя зелёненькая, тебя вечно ублажать хочу! Да уж, я и поверила. Может, и не до конца поверила, но уж больно в постели хорош был гадёныш. Сделала я его бессмертным. Так эта тварюга по бабам пошла! Ну, в смысле разок-другой сходил, пока я не поймала.

— Обалдеть… — качала головой я. Жаль, попкорна не было. — И где он сейчас?

Широченная улыбка появилась на лице богини.

— Где — не скажу. А вот что я с ним сделала…

— Что? — Я вся подалась вперёд, позабыв, как дышать.

— Тоже не скажу! — расхохоталась она, стуча ладошкой по подлокотнику, расплескав при этом немного медовухи. — Да ладно, ладно… Не смотри на меня так! С сородичем своим договорилась, он и схоронил изменника на дне морском. Пусть там чудищ вечно развлекает.

— И тебе не жалко?

— Жалко, — вздохнула она. — Жалко, что и ему орешки не открутила.

И я в который раз убедилась, что Лягушечке нашей дорогу лучше не переходить.

— Мне б такого, чтоб по койкам не прыгал… Ну и хорош чтоб собой был. Да и в постели чтоб не только спал.

Идея поразила меня своей простотой и неожиданностью. Да это бы решило сразу несколько проблем. И богиня подобрела бы, и я от чувства вины избавилась бы, и мужской народ в Изначальном беспокоиться бы перестал.

— Хекат?

— Что?

— Ты как к колдунам относишься?

Богиня плодородия, она же Кормилица, она же Хекат, она же мстительная женщина покинула мой дом только к утру. Пусть я и недополучила сна, зато как следует подзарядилась историями. За свою длиннющую жизнь Царевна-лягушка успела много чего повидать, много чего сделать, много кому подгадить. Теперь дело оставалось за малым: свести её с Гедеоном. Надо только придумать как.

— Настенька, доброе утро! — Боюн, зевая, вышел из спальни. — Ты что, не ложилась?

— Не-а, — покачала головой я.

Кот поймал меня прямо перед тем, как я собиралась выйти на улицу. Во-первых, чтобы всё-таки принять душ. А во-вторых, чтобы поймать того грёбаного петуха. Или хотя бы посмотреть на него. «Во-первых» и «во-вторых» можно поменять местами.

— Бекон на столе, — подмигнула я кошаку, и тот мгновенно оживился.

— Настенька, да я… да ты… да я за тебя…

— Угу. Приятного аппетита.

Утро встретило меня осенней прохладой, и я пожалела, что ничего не надела поверх ночной сорочки. Хорошо хоть, что до душа недалеко, да и вода там горячая. Нужно будет подумать, что делать зимой — вряд ли мне, привыкшей к городскому комфорту, понравится подобная закалка.

До водных процедур я так и не добралась, потому что услышала ненавистное «кукареку». Как раз там, где находилась моя спальня. Осторожно, очень тихо, чтобы не спугнуть птичку, которой предстояло стать супчиком к моему обеду, я двинулась на звук. И увидела то, чего вообще никак не ожидала.

— Рыня!

Он было дёрнулся, чтобы сбежать, но передумал и медленно-медленно повернулся ко мне.

— Настя?.. А ты тут откуда?

Действительно, блин.

— Да так, мимо проходила. Рыня, я здесь, вообще-то, живу. А вот ты почему петухом под окнами у меня орёшь, я не понимаю.

— Так это… — замялся