Имперский детектив КРАЙОНОВ. ТОМ II - Арон Родович

— Копай, я сказал тебе, ублюдок.

Шестеро его друзей стояли чуть поодаль и смеялись. Они знали, как Саша относится к Кате. Ему эта бабёнка нравилась. Почему — никто толком не понимал. Баба как баба. Но факт оставался фактом.

Деньги боссам они приносили исправно.

Задачи были простые. Приехали — подорвали. Устроили погром. Иногда просто краской закидали. Иногда — коктейль Молотова и уехали.

Работали чисто.

Один из них был магом огня. Не полноценным — напрямую пламя он не создавал. Зато мог поднимать температуру вокруг. Немного. Градусов на пятнадцать — двадцать. Этого хватало. Четыре машины попадали в зону, металл нагревался, краска «плыла». На место приезжали чёрные машины, заезжали в тоннель — и выходили уже другого цвета, когда он выключал свою магию.

Просто.

Со вкусом.

— Слушайте, мужики… — вдруг выдавил один из быков. — У нас есть деньги. Давайте договоримся.

Саша даже не повернулся.

— Я тебе копать сказал, придурок. Я слышал, как ты сказал, что ещё вернёшься, — ответил Саша. — А я не хочу, чтобы ты возвращался.

— Я же пошутил… — захныкал тот. — Я никуда не вернусь…

Саша шагнул вперёд и со всего маха ударил ему в пах.

Тот согнулся, завыл, звук ушёл в землю, между корней и мокрой листвой.

— Ну так что, — спокойно продолжил Саша. — Копать будем? Или так вас здесь оставить?

Кирилл, до этого молчавший, наконец подал голос:

— Не-не-не, Сань. Пусть копают. Я сам в грязи возиться не собираюсь. Пусть сами себе ямы делают.

— Согласен, — кивнул Саша. — Копайте, я сказал.

Он оглянулся на лес. Берёзы. Тишина. Глубоко зашли — достаточно, чтобы ничего не было слышно.

— У меня ещё вечером дела, — добавил он уже на ходу.

* * *

До вечера оставалось ещё четыре часа.

В офисе находиться было невозможно. Не потому, что было шумно или тесно, а потому что стены будто начали давить. Я посидел минут десять, понял, что толку не будет, и пошёл за кофе.

Вернулся. Выпил.

Через какое-то время снова пошёл за кофе. Потому что первый, как оказалось, вообще не помог.

Потом решил, что проблема, наверное, в самом кофе, и сходил в магазин, купил зёрна для кофемашины. Вернулся, засыпал, включил. Посмотрел на процесс и вдруг понял, что наливать воду из туалета в кофемашину — идея, мягко говоря, сомнительная.

Снова магазин.

На этот раз — за бутылированной водой.

Вернулся, всё подключил, поставил бутылку, нажал кнопку. Машина загудела, кофе пошёл, а я поймал себя на мысли, что уже не понимаю, зачем ещё можно сходить в магазин.

Просто ходил, потому что сидеть на месте было хуже.

Женя наблюдал за этим какое-то время, потом всё-таки не выдержал.

— Может, я своим позвоню? — предложил он. — Попрошу хотя бы какое-нибудь оружие для тебя.

— У меня лицензии нет, — сразу ответил я.

— Ну и что? Ты же не собираешься по улицам бегать и махать им.

Я покачал головой.

— В криминал я лезть особо не хочу. Ничего против не имею, пока это не касается моих дел. Сам нарушать закон — не горю желанием.

Женя пожал плечами.

— Ну, как хочешь.

Честно говоря, я не нервничал.

Меня бесило время.

Ожидание.

Все эти походы — в магазин, обратно, в кофейню, снова обратно — никак его не сокращали. Такое ощущение, что вечера оставалось ровно столько же, сколько и до всех этих манипуляций. Много.

До парка ехать минут пятнадцать. Не больше.

Я посмотрел на часы.

Осталось два часа до назначенного времени.

— Можно выезжать, — сказал я. — Осмотреться вокруг.

Я перевёл взгляд на кота.

Тот лежал на руках то у одной обиженной девушки, то у другой. Переходил, как дипломатический объект. Урчал. Делал вид, что вообще ни при чём и просто выполняет важную миссию по стабилизации обстановки.

Вроде бы даже немного их выручал.

Я посмотрел на него ещё раз и понял, что решение уже принято.

— Слышь, засранец, — сказал я. — Пошли. Ты со мной.

В этот момент взорвались все трое.

— Ты совсем с ума сошёл⁈ — заорали они почти одновременно. Уже не вслух, а словно прямо в голову.

То есть, по их версии, я оставляю в офисе трёх человек, а с собой беру кота.

— Ну да, — спокойно ответил я. — Он у меня на шее спит. На улице вечером холодно, — продолжил я. — А шарф я дома забыл. Всё логично.

Я взял кота на руки, перекинул через плечо, как живой воротник.

Я уже выходил из кабинета, когда добавил:

— Я же не буду себе вас на шею вешать, чтобы горло не простудить.

Дверь за мной почти закрылась.

И тут я услышал три громких, синхронных крика:

— КРАЙОНОВ!

Я усмехнулся и пошёл дальше.

«Нас с котом жалко. Хотя и не должно ничего произойти.»

* * *

Князь Змеевский стоял у металлической двери и медленно оттирал кровь с рук.

За стеной раздался крик — женский. Резкий, сорванный, наполненный болью и тем самым надломом, который невозможно спутать ни с чем. Он узнал его мгновенно и позволил себе короткую усмешку.

Всё пошло не по плану. Не так, как он рассчитывал.

Но, возможно, именно так — лучше.

Это была его любимая часть. Не само действие, а момент, когда страх другого человека становился плотным, почти осязаемым. Когда крик заполнял пространство и выталкивал из головы всё лишнее. В такие секунды он наконец успокаивался.

Это никогда не было случайностью.

Ровно два раза в месяц он позволял себе подобное «развлечение». Сначала это были бездомные — просто, безопасно, без последствий. Но очень быстро стало скучно. В них не было настоящего ужаса. Не было риска. Никто не искал тех, кто не имеет имени.

Он взрослел — и жертвы становились значимее.

Одна из самых серьёзных, которую он смог себе позволить, была дочь барона. Тогда он перешёл грань, но именно тогда почувствовал, что действительно живёт. Она долго находилась у него в подвале. Слишком долго. В тот месяц он работал идеально. Голова была чистой. Мысли — ясными. Он расширил влияние, провернул несколько крупных сделок и заработал десятки миллионов просто потому, что внутри не было этого навязчивого напряжения.

Без потребности.

Без зуда.

Без необходимости искать новую жертву.

Ещё один женский крик вырвал его из воспоминаний.

Он даже порадовался. Мысли прерывались — и это было хорошо. Когда боль другого перекрывала его собственные импульсы, он чувствовал облегчение.

Змеевский отошёл от двери и опёрся о стену. Сегодняшнее происходящее действовало на него сильнее обычного. Не потому, что было жестче. Потому что было иначе.