Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Но мне в этот момент стало не до них. Прозвучавший выстрел оказался последней каплей в молчаливом противостоянии отца с сыном. Поляна наполнилась потоками раскалённых заклятий, удушливым перегаром эфира и свистом раздираемого воздуха. Я не стал геройствовать и резко ушёл в сторону, заслоняясь магическим щитом. Пусть Голицыны сами разбираются между собой.

— Ты! Ты убил её!

Огненный шторм обрушился на старшего Голицына. Но старшего мага было не так-то просто взять. Шит князя расколол пламя, будто каменный волнорез штормовое море. До него не долетела даже искра, а вот кой-кому повезло меньше.

Вахвахова после начала драки в ужасе попятилась на кресле подальше от князя. Но недостаточно: огонь, отражённый щитом, покатился в её сторону и грозил сжечь дотла. Пришлось подключиться мне и срочно спасать дурочку. Я же предупреждал! Куда ты полезла, дурёха?

Я выхватил из кармана свёрток и швырнул в огонь. Ткань и бумага сгорели на лету, золотой кругляш вспыхнул тысячью бликов и взорвался в яркой вспышке. Облако воды, пара и крохотных частиц металла сбило пламя, впитав убийственное волшебство, как вата.

Вот только от ударной волны Знаки не защитили. «Кулак» из пара, дыма и эфира врезался в княжну. В разные стороны полетели обломки кресла, а девушку выбросило назад, так что она рухнула в ручей. Судя по крикам на незнакомом языке и ругательной интонации, с ней всё было в порядке. Насколько это может быть, когда рядом бьются два мага.

* * *

Михаил работал скупыми мазками, выставлял щиты и метал боевые заклятья. «Молоты» чередовались со всполохами, с молниями и ещё чем-то убойным. Чувствовалось, что у него была большая практика на войне, причём очень успешная.

Князь же почти не пользовался стандартными чарами. Старик брал голой силой, отбивая ею удары и давя «массой» эфира, как тараном. Пожалуй, при его избытке мощности такой подход был даже эффективнее — заклятья Михаила не могли пробиться, рассыпаясь огненными искрами.

— Ты!

— Я, — князь оставался бесстрастным, только глаза выдавали бешенство. — У Голицыных лишь одно наказание за измену. И тебе не будет прощения.

Пока они долбили друг друга заклятьями, я медленно смещался по опушке леса. Если получится зайти князю во фланг, то можно будет немного отвлечь его внимание. Но маги постоянно смещались, и я не мог взять Голицына на прицел.

В один из моментов я смог разглядеть другую сторону поляны. Битва опричников с горцами закончилась полным разгромом. Оба слуги Вахваховой были мертвы, а последнего живого опричника зарубил Киж, внезапно появившийся из леса. Я потянулся к мертвецу по нашей ниточке эфирной связи и приказал позаботиться о княжне. В магической схватке от него толку не будет, вот пусть и вытаскивает девицу из ручья.

— Ненавижу! Ненавижу! Ты всегда меня не любил!

Михаил с окровавленным лицом выдыхался, но по-прежнему полыхал злостью.

— Ты с самого детства меня наказывал, когда я не был виноват! Ты даже пороть меня брезговал и поручал слугам! Я тебя ненавижу!

Князь не отвечал ему. Лупил тяжёлым «тараном», с каждым ударом подбираясь всё ближе к Михаилу.

— Я твой сын! Ты слышишь? Я твой сын! Твой!

Старый князь промолчал. Очередной «таран» проломил защиту Михаила и ударил в грудь.

С сухим треском грудная клетка проломилась. Кровь пошла горлом, молодой Голицын захлебнулся, дёрнулся и упал на выжженную траву.

— Теперь ты.

Князь повернулся и окатил меня ледяным взглядом. Я трезво оценивал свои возможности — против княжеского «тарана» я продержусь не больше минуты. Не дорос до той мощности, чтобы тягаться с таким тяжеловесом. Анубис требовал немедленно атаковать, но я сурово придавил его. Поклонился и демонстративно сложил руки на груди.

— К вашим услугам, Алексей Дмитриевич. Прежде чем вы закончите со мной, разрешите один вопрос?

Голицын моргнул и раздражённо дёрнул подбородком. Его Талант, не чувствуя опасности, съежился и снизил эфирное поле.

— Почему мы с вами сегодня одинаково небрежны, князь?

— Что?

Перстень активировался с секундной задержкой. Как пули, тридцать Знаков огня выстрелили в князя.

Он не успел среагировать как следует. Половину отбил щитом, десяток смахнул чистой силой, но остальные добрались до него. Один прожёг насквозь ладонь, второй врезался в лицо, превратив правую сторону в сплошной чёрный ожог, другие впились в правую ногу.

Страшно закричав, князь зашатался. Его Талант бесновался, выкидывая протуберанцы эфира, но сделать уже ничего не мог.

Я поднял руку, собираясь закончить дело. «Молот» только формировался на пальцах, когда за дёргающимся князем появилась фигура Кижа.

Мертвец обнял Голицына одной рукой, как близкий друг. Наклонился к уху князя и вкрадчиво произнёс:

— Вам привет, Алексей Дмитриевич. От Василия Фёдоровича с наилучшими пожеланиями.

Свободная рука Кижа несколько раз дёрнулась, будто он что-то втыкал в спину князя. Голицын последний раз вздрогнул, и Киж дал ему упасть на землю.

— Вот и всё, Константин Платонович, вот и всё. — Киж наклонился и вытер горский кинжал об одежду князя. — Простите, что не дал вам закончить, но я обязан был вернуть этот должок.

* * *

Мне пришлось потратить несколько минут, чтобы приструнить Анубиса. Талант бесновался, что ему не дали подраться, и требовал бросить «молот» хотя бы в Кижа. Если бы он мог говорить, наверняка бы вопил, что его обокрали. Так что я с силой прижал его и держал, пока он не успокоится.

— Как там княжна?

Киж пожал плечами:

— Ругается. Требует новое кресло.

— Отнеси её в карету и найди кучера. Кажется, он убежал куда-то в лес.

Я подошёл к Михаилу. По всему, он умер, ещё не упав на землю. На его лице застыло выражение детской обиды и злости. Жаль, что пришлось втянуть неплохого человека в эту дурную историю. Но сделанного, увы, не воротишь. Да и не будь меня, он сам мог схлестнуться с отцом, и всё закончилось бы точно так же.

Мне показалось, что тело князя дёргается, и я с опаской направился к нему. К моему удивлению, Голицын был ещё жив, не желая сдаваться и уходить добровольно. Его Талант не хотел умирать и пытался вдохнуть в хозяина хоть немного энергии. Но я видел — сила вытекает из него густым потоком, словно вода из пробитой чашки.

Анубис тявкнул, вытянулся наружу и принялся лакать силу чужого Таланта. С жадностью чавкая и облизывая «морду» длинным языком.

— Нет, — Голицын захрипел, — уйди. Не трогай моё…

Единственный уцелевший глаз князя уставился на меня.

— Уйди. Не марай меня, грязный некрот.

— Ответьте на вопросы, и я уйду.

Анубис, чувствуя, что его могут отозвать, принялся лакать