Ядовитая - Анна Сергеевна Одувалова

Пока мы сидели в кафе с Норисом фон Лифеном, парковка перед колледжем практически опустела, и уезжала я не на виду у всех студентов, а в гордом одиночестве. Это не могло не радовать. Дома я даже не стала есть, а сразу же вытащила блокнот Брил и пачку листов. Я почти разобралась в себе и поняла, что хотя еще не простила Кэлза за дурман, все же склонна полагать, что он действительно не убийца, а вот Маррис… Я его ненавидела всей душой и почти желала, чтобы виновным оказался он. Но проверить свои догадки я пока не могла. Не хватало информации.

Я чувствовала себя немного неуютно из-за того, что Кэлзу снова достанется от родителей из-за меня, но пойти и лично сказать ему «спасибо» пока не могла. И дело было даже не в обиде. Просто сейчас имелись дела поважнее. Я чувствовала, что разгадка где-то близко, и почти ухватила ее, но все же упускала нечто значимое. Например, до сих пор не поняла, зачем именно Брил хотела со мной встретиться.

Руки сами потянулись к пачке листов. Занятая мыслями, я даже не сразу заметила, что открыла дневник на середине и карандаш начал выводить на листе линии. Снова красная комната, опять на кровати светловолосая девушка в ночнушке насыщенного синего цвета. У блондинки на сей раз завязаны глаза, широким то ли платком, то ли шарфом, в тон сорочке.

Темный мужской силуэт со стеком на фоне открытой двери – черт лица не разобрать. Судить по телосложению сложно. Все же рисунок не всегда давал возможность определить точно. Что все это значит? Возможно, именно эти увлечения Брил сыграли с ней злую шутку? Я достала из сумки рисунок и положила его рядом с тем, который нарисовала сейчас. В них было много общего, и я понимала – это не случайно. Мой мозг вполне мог зацепиться за одну общую деталь, но вот какую? И почему я не могу ее выделить? Точнее, могу – это красная комната и мужчина-доминант. Я была почти уверена, бывшую девушку Кэлза убил он. Она искала кого-то властного и нашла, а потом что-то в этих отношениях пошло не так и Брил убили. Вопрос: что? И кто убийца? Ответ должен был крыться в рисунках.

Я вздохнула, потерла виски и снова сосредоточилась на процессе, надеясь, что если рисовать достаточно долго, то получится что-то новое. Но спустя сорок минут я имела перед собой кучу картинок со схожим сюжетом. Мой капризный дар считал, что у меня в руках есть все необходимое.

«А что Брил хотела от меня? – пронеслось в голове. – Зачем эта встреча?» Возможно, она собиралась передать мне что-то. Эта мысль и раньше приходила мне в голову. Логично предположить – компромат, но при себе у нее ничего не было. А если? Если она успела спрятать где-то там, на крыше Клэр? Какая же я дура! Я подскочила и кинулась на выход. Вряд ли Клэр обрадуется ночному визиту, но если моя догадка верна, то мы, возможно, намного ближе к ответам, чем нам кажется. Пока я не знала о том, что у Брил был любовник, которого она скрывала, и весьма специфические эротические увлечения, мысль о компромате казалась мне далекой и несущественной. Но сейчас я поняла, что у Брил были либо записи, либо магснимки. И за них ее вполне могли убить.

Я схватила сумку, но едва взялась за дверную ручку, раздался стук. На пороге снова стоял Кэлз. На сей раз не избитый и даже прилично одетый, что заставило меня задержать дыхание. Ему шло сочетание серого и синего – эти цвета подчеркивали холодный типаж. Парень казался недоступным и слегка надменным. Я всегда думала – он именно такой. Только в последнее время узнала, что за внешним язвительным льдом скрывается огонь. Раньше, даже когда Кэлз срывался и выходил из себя, я не до конца верила. Думала – это позерство и специально выбранная модель поведения, за которой кроется холодный расчет.

– Что ты здесь делаешь? – устало спросила я, не торопясь пускать парня внутрь.

– Пришел проведать тебя. К тому же дома… – Он сделал паузу, пожал плечами и закончил: – Дома меня ругают, а я очень этого не люблю. К тому же ни за что.

– Ты устроил драку в колледже. – Я пожала плечами, все еще пытаясь отыскать возможность выпроводить Кэлза куда подальше, но он не уходил. Прислонился к косяку и смотрел на меня внимательно, с едва заметной улыбкой на губах.

– И не жалею. Если я еще раз увижу этого придурка рядом с тобой, так просто он не отделается.

– Ну, мне сказали, он и так не отделался просто. Не жалко было друга?

– Маррис перешел границы, – серьезно заметил Кэлз. – Есть грань вседозволенности, из-за которой человека можно вернуть только силой. Я ему сделал одолжение. Кстати, из-за чего у вас вышел конфликт?

Кэлз отодвинул меня в сторону и, как всегда, нагло прошел в холл. Он не спрашивал разрешения, а хватать его за руку и утаскивать от стола, заваленного картинами, я не стала, вместо этого, осторожно подбирая слова, сказала:

– А из-за этого и вышел…

– Не понимаю. – Кэлз поднял один из рисунков и внимательно рассмотрел. – Тебя не отпускает эта тема.

– Не меня. – Я покачала головой. – Ты сильно разозлишься, если я скажу, что эта тема не отпускала Брил?

– Да нет… – Парень вздохнул и повернулся ко мне. В его глазах мелькнула боль. – Я уже устал злиться и удивляться.

– Клэр сказала, что подобным, – я указала на рисунок, – очень интересуется Маррис. Я не могла спросить его прямо, но, видимо, мои намеки… Они попали в цель, и он вышел из себя…

– Красная комната боли у Марриса? – Кэлз невесело хмыкнул и, развернувшись, заметил: – Не смеши меня. Маррис придурок. Мелкий, трусливый придурок. Он может сколько угодно мечтать о таком! – Парень брезгливо бросил рисунок. – И кто-то, возможно, даже ведется на его громкие фразы. Он позер. Но… он подобное не воплотит в жизнь никогда. Точнее… Если у него хватит воли сбежать от родителей после колледжа, может быть, где-то в столице он и реализует свои неуемные сексуальные фантазии. И даже красную комнату организует, куда будет водить каких-нибудь доверчивых старшеклассниц. Но здесь? Это смешно. Я не удивлюсь, если его мамочка в туалет за любимым деточкой отправляет жука-следилку. Там тотальный родительский контроль. Шаг вправо или влево – и вот уже поднята вся охрана, которая мчится проверять, куда запропастился драгоценный сы́ночка.

– А