Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

Она достала планшет и активировала некую программу.

– Я принесла кое-что, что может помочь. Это временная шкала твоей жизни, составленная на основе доступных нам документов, медицинских записей, свидетельств других операторов. Возможно, она поможет отделить реальные события от имплантированных воспоминаний.

Алексей взял планшет и начал изучать хронологию. Это была сухая, клиническая реконструкция его жизни – даты, события, операции. Рождение в Новгороде в 2001 году. Школа. Военная академия. Первые боевые операции в составе специальных сил. Затем – вступление в программу «Прометей» в 2028 году. Начальная имплантация. Тренировки. Первые миссии под контролем системы «Кукловод». Симуляция деревни – операция «Чистый лист». Полевые испытания с реальными ликвидациями. Начало дестабилизации и восстановления фрагментов памяти.

– Это действительно помогает, – сказал он. – Создаёт структуру, основу для восстановления собственной истории.

– Мы надеялись на это, – кивнула Васильева. – Но помни, что это лишь внешняя реконструкция. Твои субъективные воспоминания, даже если они не соответствуют фактической реальности, также важны для понимания себя.

Алексей продолжал изучать временную шкалу, останавливаясь на ключевых моментах, сравнивая сухие факты с собственными воспоминаниями, выявляя несоответствия и пробелы. Этот процесс был сложным, иногда болезненным, но необходимым для полного восстановления его личности.

– Есть кое-что ещё, – сказала Васильева после паузы. – Анна и Новиков говорили с тобой о Марии?

Имя бывшей жены вызвало у Алексея смешанные чувства. Их брак распался после его возвращения из «первой командировки», когда он уже был частью программы «Прометей», хотя ни он, ни Мария этого не осознавали.

– Нет, не говорили. Что с ней?

– Она знает, что ты жив, – сказала Васильева. – После публичных сообщений о взрыве на «секретном военном объекте», где предположительно погибли десятки людей, она связалась с властями, пытаясь выяснить, был ли ты среди них.

Алексей замер, переваривая эту информацию. Мария всё ещё заботилась о нём, несмотря на их разрыв, несмотря на то, что он стал совсем другим человеком.

– Анна связалась с ней через посредников, – продолжила Васильева. – Сообщила, что ты жив, но без деталей. Мария хочет тебя увидеть.

– Я… не уверен, готов ли я к этому, – честно признался Алексей. – Я уже не тот человек, которого она знала.

– Никто не заставляет тебя принимать решение прямо сейчас, – мягко сказала Васильева. – Но подумай об этом. Иногда восстановление старых связей, даже на новых условиях, помогает восстановить целостность личности.

Алексей кивнул, понимая мудрость этого совета. За последние недели он многое обдумал, многое принял, но вопрос о личных отношениях, о возможности восстановления связи с прошлой жизнью, оставался открытым.

– Как остальные операторы? – спросил он, меняя тему. – Те, кто выжил после взрыва?

Васильева вздохнула. Это был сложный вопрос.

– По-разному. Некоторые, как и ты, адаптируются, находят способ интегрировать свои импланты, своё программирование в новую, целостную личность. Другие… борются. С воспоминаниями, с осознанием того, что их использовали, что их заставляли убивать. Третьи вообще отрицают возможность новой жизни, видя себя лишь как оружие, утратившее цель.

– Им нужна помощь, – сказал Алексей. – Руководство. Пример.

– Да, – согласилась Васильева. – И многие из них смотрят на тебя. Ты стал символом сопротивления, доказательством того, что освобождение возможно.

Алексей понимал, что это накладывает на него ответственность. Он не просто боролся за собственную свободу и восстановление – он стал маяком для других, таких же, как он, потерянных между человечностью и машинным программированием.

– Я хочу посетить некоторые места из моих воспоминаний, – сказал он после долгой паузы. – Проверить, что реально, а что – имплантировано. Моя старая квартира в Москве. База, где проводились первые имплантации. Места, связанные с миссиями, которые мне приказывали выполнить.

Васильева задумалась, взвешивая риски такого предприятия.

– Это может быть опасно. Не только физически – власти наверняка ищут выживших операторов, – но и психологически. Столкновение с реальными местами может вызвать сильную эмоциональную реакцию, активировать скрытые триггеры.

– Я знаю, – кивнул Алексей. – Но это необходимый шаг. Я не могу полностью принять своё прошлое, не проверив его реальность.

– Я понимаю, – Васильева сдалась. – Поговори с Анной и Новиковым. Они помогут организовать это безопасно.

В этот момент дверь открылась, и в палату вошёл сам Новиков – седой, с морщинистым лицом, но с живыми, внимательными глазами. За ним следовала Анна, чьё присутствие сразу изменило атмосферу в комнате – она принесла с собой энергию, решимость, а также что-то более личное, что связывало её с Алексеем.

– Мы прервали что-то важное? – спросил Новиков, заметив напряжённость момента.

– Нет, – ответила Васильева. – Мы как раз закончили проверку показателей. И Алексей выразил желание посетить места из своего прошлого, чтобы проверить реальность воспоминаний.

Анна подошла ближе, её взгляд был серьёзным, но поддерживающим.

– Это возможно, но сложно организовать безопасно, – сказала она. – Особенно учитывая новую информацию, которую мы получили.

– Какую информацию? – насторожился Алексей.

Новиков и Анна обменялись взглядами.

– Громов выжил, – сказал наконец Новиков. – Мы думали, он погиб при взрыве комплекса, но недавно получили подтверждение, что он скрылся с частью данных и технологий программы «Прометей».

Алексей почувствовал, как внутри поднимается волна холодной решимости – не ярости, не страха, а чистой, сосредоточенной целеустремлённости.

– Он пытается возродить программу? – спросил он.

– Не совсем, – ответила Анна. – По нашим данным, он ищет покупателей для технологии. Международный рынок оружия, частные военные компании, возможно, даже иностранные правительства. Технология контроля сознания стоит миллиарды и может изменить баланс сил в мире.

– Мы не можем этого допустить, – твёрдо сказал Алексей. – Слишком много людей пострадало от программы «Прометей». Если технология распространится, появятся новые жертвы, новые марионетки.

– Именно поэтому мы здесь, – кивнул Новиков. – У нас есть план, но он требует твоего участия. Если ты готов, конечно.

Алексей не колебался.

– Я готов. Что нужно делать?

Анна активировала свой планшет и развернула голографическую проекцию – схему какого-то здания, похожего на отель класса люкс.

– Через две недели в Женеве состоится закрытая встреча представителей международных оборонных корпораций и частных военных компаний, – объяснила она. – По нашим данным, Громов будет там, готовый представить технологию «Прометей» потенциальным покупателям.

– Наша цель – не допустить распространения технологии, – добавил Новиков. – Идеально – перехватить данные и уничтожить их. Но для этого нам нужен кто-то, кто знает программу изнутри, кто может распознать ключевые компоненты системы.

– Кто-то вроде меня, – понял Алексей.

– Да, – подтвердила Анна. – Но это опасная миссия. Громов наверняка будет защищён, возможно, даже лояльными операторами, которые остались с ним.

Алексей обдумывал ситуацию. Его новое, интегрированное сознание анализировало риски и возможности с удивительной ясностью.

– Это должен быть я, – сказал он наконец. – Не только потому, что у меня есть необходимые знания и навыки.