Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

всех ошибок. И вы можете помочь сделать её лучше. Более человечной. Используйте свой уникальный опыт, свою устойчивость к программированию, чтобы создать систему, которая расширяет возможности человека, а не порабощает его.

Алексей чувствовал, как внутри него разворачивается борьба. Часть его – холодная, рациональная часть, усиленная имплантами – анализировала предложение Громова и находила в нём логику. Другая часть – человеческая, эмоциональная – кричала о предательстве, о справедливости, о мести за все страдания.

И тут в его наушнике раздался голос – тихий, но отчётливый:

– Не слушай его, Алексей, – это была Анна. – Мы взломали систему связи. Он лжёт. Протокол «Чистый лист» активирован. У нас меньше пяти минут до детонации. Выбирайся оттуда немедленно!

Громов заметил изменение в его глазах и понял, что что-то произошло.

– Они связались с вами, – констатировал он. – Сказали, что я активировал протокол «Чистый лист»? Это правда. Но не я его активировал.

Он показал на консоль, где отображался статус протокола – действительно активированный, но не из этой комнаты.

– Это был запасной план Маркова, – объяснил Громов. – На случай, если я решу предать программу. Он активировал протокол, как только понял, что я веду с вами переговоры, а не пытаюсь вас убить.

Громов посмотрел на часы.

– У нас четыре с половиной минуты до детонации. Вертолёт ждёт на крыше. Мы ещё можем выбраться – вместе. Подумайте, Северов. Всё, что я предлагал – реально. Новая версия программы, более этичная, более человечная. С вашей помощью.

Алексей стоял на перепутье. Убить Громова? Присоединиться к нему? Или просто оставить его здесь и попытаться спастись самому?

Решение пришло внезапно, с кристальной ясностью.

– Нет, – сказал он. – Я не стану ни вашим палачом, ни вашим партнёром. Но и умирать здесь не собираюсь.

Он повернулся к выходу.

– Вы сказали, что у меня есть выбор, которого не было раньше. Так вот, я выбираю свободу. От вас, от программы, от всего этого.

Громов смотрел на него с сложной смесью разочарования и уважения.

– Время истекает, Северов. Вы не успеете эвакуироваться по стандартным маршрутам.

– Я найду способ, – ответил Алексей и направился к выходу.

Но когда он был уже у двери, прогремел выстрел. Алексей инстинктивно нырнул в сторону, но пуля была направлена не в него. Громов выстрелил себе в голову, падая на консоль управления.

Алексей застыл на мгновение, глядя на тело человека, который создал его, изменил его, пытался контролировать его. Затем развернулся и бросился бежать.

У него оставалось чуть больше четырёх минут, чтобы выбраться из комплекса перед детонацией зарядов.

Часть IV: Перерождение

Глава 16: Внутренняя война

Темнота. Всепоглощающая, абсолютная. Без света, без звука, без ощущений. Алексей плыл в этой пустоте, не понимая, где он и что с ним произошло.

Я умер? Это смерть?

Последнее, что он помнил – отчаянный бег по коридорам комплекса «Сфера-2», пытаясь успеть до детонации термобарических зарядов. Он почти добрался до аварийного выхода, когда первый взрыв сотряс здание. Потом обрушение перекрытий, удар, темнота.

Но если это смерть, почему он всё ещё мыслит? Почему осознаёт себя?

Постепенно в темноте начали появляться образы – смутные, расплывчатые, словно тени или отражения в мутной воде. Знакомые лица, места, фрагменты воспоминаний.

Я не умер, – понял он. – Я в коме. Или в каком-то пограничном состоянии между жизнью и смертью.

И тут он осознал кое-что ещё: это не просто бессознательное состояние. Это пространство его собственного разума, созданное имплантами в попытке сохранить его сознание, пока тело восстанавливается. Виртуальная реальность, сконструированная из его воспоминаний, знаний и подсознательных образов.

Как только он это понял, окружающее пространство начало обретать форму. Темнота отступала, уступая место странному, сюрреалистическому ландшафту. Он стоял на перекрёстке, от которого в разные стороны расходились дороги – каждая из них вела в разные периоды его жизни, в разные воспоминания. Одна дорога – в пустыню, к той самой деревне, которая преследовала его в кошмарах. Другая – к родному дому в Новгороде. Третья – в военную академию. Четвёртая – в лабораторию «НейроТех», где его превратили в оружие.

Но было что-то ещё – пятая дорога, которая не вела никуда. Или, точнее, вела в никуда – в туманную пустоту, за пределы его известных воспоминаний.

– Интересный выбор, не так ли?

Алексей резко обернулся. Рядом с ним стоял… он сам. Но другой – с холодными глазами, в чёрной тактической форме оператора программы «Прометей». Его глаза слабо светились красным – признак активированных имплантов.

– Кто ты? – спросил Алексей, хотя уже догадывался об ответе.

– Я – это ты, – ответила фигура. – Точнее, часть тебя. Та, которую они создали, запрограммировали, контролировали. Ты называл меня «Химерой».

Алексей почувствовал, как внутри поднимается волна ярости и страха. Перед ним стояло воплощение всего, против чего он боролся – контроль, манипуляции, убийства.

– Ты не я, – сказал он твёрдо. – Ты – программа, код, внедрённый в мой мозг.

Химера усмехнулась – точно так же, как усмехался сам Алексей, когда находил что-то ироничным.

– Это так утешительно думать, не правда ли? Что есть настоящий Алексей Северов – человек, герой, жертва. И есть злая программа, внедрённая извне. Но реальность сложнее, как ты уже начинаешь понимать.

Она сделала шаг вперёд, и ландшафт вокруг изменился, реагируя на её присутствие. Дороги начали плавиться, сливаться, перестраиваться.

– Я не просто код или программа. Я – часть тебя, созданная из твоих же черт, усиленная, модифицированная, но всё же твоя. Твоя холодная логика, твоя способность отключать эмоции во время операций, твоя эффективность – всё это было в тебе и до имплантов.

– Ложь, – отрезал Алексей, но сомнение уже прокрадывалось в его сердце.

– Тогда почему ты так легко адаптировался к имплантам? – спросила Химера. – Почему твоя боевая эффективность была выше, чем у других операторов? Потому что импланты просто усилили то, что уже было частью тебя.

Ландшафт снова изменился, и теперь они стояли в военной академии – Алексей узнал тренировочный зал, где проходили занятия по рукопашному бою. Молодой кадет – он сам, двенадцать лет назад – отрабатывал приёмы с механической точностью, снова и снова повторяя одно и то же движение, пока оно не доходило до автоматизма.

– Видишь? – спросила Химера. – Даже тогда ты стремился к совершенству, к превращению себя в идеальный инструмент. Твой инструктор, помнишь, что он сказал о тебе? «У Северова не просто талант – у него способность отключать человеческое во время боя».

Сцена сменилась – теперь они наблюдали одну из первых боевых операций