Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

Алексея, ещё до программы «Прометей». Зачистка здания, захваченного террористами. Молодой Северов действовал с холодной эффективностью, каждое движение рассчитано, каждый выстрел точен.

– Это был я, – сказал Алексей. – Я выполнял свой долг, защищал невиновных.

– Конечно, – согласилась Химера. – И ты был хорош. Так хорош, что тебя заметили, отобрали для программы. Потому что ты уже был наполовину тем, кого они хотели создать.

Ландшафт снова изменился – теперь они были в лаборатории «НейроТех», наблюдая процедуру имплантации. Алексей видел себя на операционном столе, окружённого оборудованием и врачами. Громов наблюдал за процедурой с удовлетворением на лице.

– Они не создавали меня, – настаивала Химера. – Они просто… разбудили. Усилили. Дали инструменты и цель. А убивал уже ты.

– Под их контролем, по их приказу! – возразил Алексей. – Я не выбирал этого!

– Не выбирал? – Химера подняла бровь, точно копируя его собственный жест. – А что насчёт того, что сказал Громов? Ты был добровольцем, Северов. Ты подписал бумаги, прошёл тесты, согласился на первые импланты. Потому что часть тебя хотела этого – стать чем-то большим, чем просто человек.

Алексей молчал, не находя слов для возражения. Потому что где-то глубоко внутри он знал, что в словах Химеры есть доля правды. Он действительно всегда стремился к совершенству, к превосходству. Он действительно умел отключать эмоции во время операций, действовать с холодной эффективностью.

– Ты не понимаешь, – сказал он наконец. – Есть разница между стремлением к совершенству и потерей контроля над собственным разумом. Между выбором выполнить задание и программированием, которое не оставляет выбора.

– И в чём эта разница, по-твоему? – спросила Химера. – В иллюзии контроля? В убеждении, что ты сам принимаешь решения?

Она подошла ближе, и теперь Алексей мог видеть своё отражение в её глазах – глазах, которые были его собственными, но с холодным, нечеловеческим блеском.

– Знаешь, что самое забавное, Северов? Ты борешься против меня, считаешь меня врагом, злом, которое нужно уничтожить. Но без меня ты бы не выжил. Все те ситуации, когда твои импланты спасали тебе жизнь, реагировали быстрее, чем мог бы человек, – это была я. Каждый раз, когда тебе нужна была сверхчеловеческая сила или скорость, – это была я.

Ландшафт снова изменился – теперь они наблюдали сцены из недавнего прошлого. Бой с Крыловым в лесу, где импланты дали Алексею преимущество. Проникновение в командный центр, где его улучшенные рефлексы позволили победить превосходящие силы противника.

– Ты ненавидишь меня, но используешь меня, – продолжала Химера. – Противоречие, которое ты не можешь разрешить. Потому что на самом деле ты не хочешь избавиться от меня. Ты хочешь контролировать меня, использовать мою силу, но сохранять иллюзию, что это всё ещё ты, человек, принимаешь решения.

Алексей почувствовал, как внутри растёт гнев – не только на Химеру, но и на самого себя, потому что в её словах была правда, которую он не хотел признавать.

– Чего ты хочешь? – спросил он прямо. – Зачем этот разговор? Мы в моём сознании, в моём разуме. Ты не можешь захватить контроль здесь.

– Захватить контроль? – Химера рассмеялась. – Ты всё ещё не понимаешь. Я не хочу контролировать тебя. Я хочу, чтобы ты перестал отрицать меня, бороться со мной. Я хочу интеграции.

Слово повисло между ними, наполненное смыслом, который Алексей только начинал осознавать.

– Интеграции?

– Да, – кивнула Химера. – Признания, что я не чужеродная сущность, а часть тебя. Тёмная часть, возможно, жестокая, холодная, но твоя. И только принимая меня, интегрируя меня в свою целостную личность, ты обретёшь истинную силу и свободу.

Ландшафт снова изменился, и теперь они стояли на краю пропасти. Внизу клубилась тьма, но в ней мелькали образы – прошлое, настоящее, возможное будущее.

– Посмотри, – Химера указала вниз. – Это твой разум сейчас – разделённый, фрагментированный, разорванный между человеческим и машинным. Между тобой и мной. Это причиняет тебе боль, ограничивает тебя, создаёт внутренний конфликт, который истощает твои силы.

Она сделала паузу, давая ему время осмыслить увиденное.

– А теперь посмотри сюда, – она указала на другую сторону пропасти, где виднелось нечто, похожее на сияющий город. – Это то, чем ты можешь стать. Интегрированная личность, где человеческое и машинное не противостоят друг другу, а работают в гармонии. Где твои импланты – не чужеродные контроллеры, а естественное продолжение твоего разума и тела.

Алексей смотрел на этот сияющий город с смесью страха и притяжения. Часть его жаждала этой гармонии, этой целостности. Но другая часть всё ещё боялась потерять то, что делало его человеком – сомнения, эмоции, моральные дилеммы.

– Это невозможно, – сказал он. – Ты – результат программирования, манипуляций. Ты была создана для контроля и убийства. Как я могу интегрировать это в свою личность?

– Ты мыслишь в категориях добра и зла, морали и аморальности, – ответила Химера. – Но я – не зло и не добро. Я – инструмент, возможность, потенциал. Нож можно использовать, чтобы убить или чтобы создать шедевр резьбы по дереву. Огонь может согреть или сжечь. Я – такой же инструмент в твоих руках.

Она подошла к самому краю пропасти.

– Программирование, контроль – всё это было наложено сверху, но не определяет мою суть. Моя суть – это ты, твои возможности, твой потенциал. И только ты решаешь, как использовать эту силу.

Алексей стоял, ошеломлённый этим откровением. Всё это время он считал Химеру, свои импланты, своих врагом, чужеродной сущностью, контролирующей его. Но что, если она права? Что, если это просто часть его, усиленная, модифицированная, но всё же его?

– Я не знаю, – сказал он честно. – Я не уверен, что могу доверять тебе… себе… этой части себя.

– Доверие приходит с пониманием, – сказала Химера. – А понимание начинается с признания. Признай меня частью себя, Алексей. Не врагом, не чужаком, а аспектом твоей личности, который можно направить, использовать, интегрировать.

Ландшафт вокруг них снова начал меняться, становясь более стабильным, менее сюрреалистичным. Пропасть исчезла, и они оказались в простой, пустой комнате с белыми стенами. В центре комнаты стоял стол, а на нём – две чаши: одна с чистой водой, другая – с чем-то, похожим на ртуть, серебристой и текучей.

– Выбор за тобой, – сказала Химера. – Отрицание или принятие. Борьба или интеграция. Но помни – чтобы по-настоящему контролировать что-то, нужно сначала это признать.

Алексей подошёл к столу, глядя на две чаши. Решение казалось одновременно простым и невероятно сложным. Принять Химеру как часть себя? Интегрировать то, что он считал чужеродным, навязанным, созданным для контроля и убийства?

Но что, если это действительно путь к истинной свободе? К контролю над собственной судьбой, над своими способностями, над своим будущим?

Он закрыл глаза, пытаясь найти ответ внутри себя.