Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

– Эволюции в рабство, – возразил Алексей. – Вы не развивали нас, вы лишали нас человечности, превращали в оружие.

Громов рассмеялся – не злобно, а с каким-то усталым пониманием.

– Человечность? Вы действительно верите в эту иллюзию? В свободу воли, в моральный выбор? Мы просто сняли тонкий лак цивилизации, показав истинную природу человека. И знаете, что мы обнаружили? Что на базовом уровне человек – это программа. Сложная, но программа. С кнопками и рычагами, которые можно нажимать и дёргать, получая предсказуемые результаты.

Он сделал шаг в сторону, но не к выходу, а к большому экрану на стене.

– Взгляните, – он активировал экран, на котором появились изображения людей – разных возрастов, полов, национальностей. – Это первое поколение операторов программы «Прометей». Гражданские версии, без военных модификаций. Они живут среди обычных людей – работают, заводят семьи, платят налоги. И они даже не подозревают, что являются частью программы, что в их мозгу есть импланты, готовые активироваться в любой момент.

Алексей застыл, осознавая масштаб того, о чём говорил Громов.

– Это невозможно, – сказал он. – Такая программа требует огромных ресурсов, секретности, инфраструктуры…

– Всё это у нас есть, – просто ответил Громов. – Наша сеть охватывает весь мир. «НейроТех» – лишь одно из многих предприятий, работающих над разными аспектами программы. Технологии имплантирования становятся всё более совершенными, всё менее инвазивными. Новейшие версии можно внедрить через обычную прививку или медицинскую процедуру, без ведома пациента.

Он наблюдал за реакцией Алексея с научным интересом.

– Знаете, что самое ироничное? Ваш друг Новиков, тот самый, кто создал вирус против «Кукловода», – он был одним из основоположников этой технологии. Его работа по нейронным интерфейсам заложила фундамент для всего проекта.

– Он осознал, во что превратилось его изобретение, и пытается это остановить, – парировал Алексей.

– Верно, – согласился Громов. – Как и многие великие учёные до него, он создал нечто, что переросло его представления о морали и этике. Но это не отменяет факта, что без него этой технологии не существовало бы.

Он сделал паузу, внимательно глядя на Алексея.

– И знаете, что ещё? Вы тоже были добровольцем, Северов. В самом начале. Вы сами согласились на участие в программе, подписали все документы, прошли все проверки.

– Ложь, – отрезал Алексей, но червь сомнения уже начал грызть его уверенность.

– О нет, – Громов покачал головой. – Это правда. Вы не помните этого, потому что мы стёрли эти воспоминания, как часть протокола. Но вначале вы были идеалистом, верили, что эта технология спасёт жизни солдат, создаст новое поколение защитников родины.

Он активировал другой экран, где появилось видео: Алексей, на несколько лет моложе, в военной форме без знаков различия, подписывает какие-то документы. Рядом с ним стоит сам Громов, тоже выглядящий моложе.

– Вы были нашей надеждой, – продолжил Громов. – Самым перспективным кандидатом. Ваша психологическая устойчивость, интеллект, физическая подготовка – всё это делало вас идеальным субъектом для программы. И вначале всё шло прекрасно. Вы адаптировались к имплантам лучше, чем кто-либо до вас, показывали феноменальные результаты.

Он вздохнул, словно вспоминая лучшие времена.

– Проблемы начались позже, когда мы перешли к более… сложным аспектам программирования. Моральным ограничениям. Вы начали сопротивляться, задавать вопросы. Это было… разочаровывающе.

Алексей чувствовал, как мир снова переворачивается с ног на голову. Могло ли это быть правдой? Он действительно добровольно согласился стать частью этого кошмара?

– Даже если это так, – сказал он, справляясь с сомнениями, – даже если я согласился вначале – это не оправдывает то, что вы делали потом. Манипуляции, стирание памяти, превращение людей в безвольные орудия убийства.

– Оправдывает? – Громов поднял брови. – Я не ищу оправданий, Северов. Я просто излагаю факты. Мир меняется. Войны будущего не будут вестись армиями на полях сражений. Они будут вестись в тени, отдельными операторами, действующими незаметно и эффективно. И тот, кто контролирует этих операторов, контролирует будущее.

Он сделал ещё один шаг в сторону, приближаясь к какой-то консоли.

– Но знаете, что самое удивительное, Северов? – спросил он. – То, что несмотря на все наши усилия, несмотря на самое глубокое программирование, на самые совершенные импланты, что-то в вас продолжало сопротивляться. Какое-то ядро вашей личности, которое мы не могли сломить.

Он нажал кнопку на консоли, и в центре комнаты появилась голографическая проекция человеческого мозга – такая же, какую Алексей видел в лаборатории. Но эта была другой – с гораздо более сложным узором из красных и синих линий.

– Это вы, – сказал Громов. – Последнее сканирование перед вашим… инцидентом. Посмотрите на эту область, – он указал на небольшую область в центре мозга, где синие линии формировали плотный узор, почти не затронутый красными имплантами. – Это ваше ядро личности. То, что делает вас… вами. Мы так и не смогли получить полный доступ к этой области. Она сопротивлялась любым нашим попыткам.

Он посмотрел на Алексея с искренним научным восхищением.

– Вы уникальны, Северов. Единственный оператор, сохранивший автономное ядро личности даже после самого глубокого программирования. Мы изучали вас годами, пытаясь понять, что делает вас таким особенным. И знаете, к какому выводу пришли?

Алексей молчал, не желая давать Громову удовлетворение от продолжения этой игры.

– К тому, что свобода воли – это не миф, – продолжил Громов. – По крайней мере, не полностью. В некоторых людях – очень редких людях – есть нечто, что невозможно запрограммировать, контролировать или предсказать. Вы – один из таких людей. И это делает вас одновременно самым ценным и самым опасным оператором программы.

Он снова взял пистолет – не для того, чтобы угрожать Алексею, а словно взвешивая свои варианты.

– Я предлагаю вам выбор, Северов, – сказал он. – Выбор, которого у вас не было раньше. Вы можете убить меня здесь и сейчас – это ваше право, и я не буду сопротивляться. Или вы можете присоединиться ко мне. Не как раб или марионетка, а как равный партнёр. Помочь направить программу «Прометей» в новое русло – более этичное, более человечное. Использовать технологию для защиты, а не для убийства.

Алексей смотрел на Громова, пытаясь понять, искренен ли он или это очередная манипуляция.

– Почему я должен верить вам? – спросил он. – После всего, что вы сделали?

– Потому что у меня больше нет причин лгать, – просто ответил Громов. – Этот комплекс обречён. Большинство операторов либо мертвы, либо освобождены от контроля. Вирус Новикова, скорее всего, уже загружен в центральный сервер и распространяется по всей сети. Старая версия программы «Прометей» мертва.

Он сделал паузу, позволяя своим словам впитаться.

– Но будет новая версия. С учётом