Идеальный мир для Химеролога 2 - Олег Сапфир

хвост, раскрутил и шваркнул об стену, размозжив ей плоскую башку. Другой, уклонившись от атаки, влил поток огня ей прямо в раскрытую пасть, расплавив череп изнутри. Третий, двигаясь с повышенной скоростью, просто нашинковал тварь на куски своими клинками.

Я заметил, что часть змей, которые ещё не успели полностью выползти из пролома, начали отступать.

«Ценный ресурс, — понял я. — Их отзывают. Операция провалилась».

Я мысленно связался с Борисом, который всё ещё держал оборону.

«Я хочу голову одной из них. Она будет шикарно смотреться над камином в моём кабинете».

Крот отсалютовал мне лопатой и юркнул следом за змеями в темноту.

«Надеюсь, его не сожрут», — подумал я.

Впрочем, Борис сам просил бросать его в самые жаркие схватки. Это было одним из его условий нашего сотрудничества.

Я как-то в шутку предложил Кеше оседлать Бориса. Стать, так сказать, наездником. Попугай тогда посмотрел на меня как на сумасшедшего и категорически отказался. Заявил, что он — птица гордая, и кататься на «землекопах» ниже его достоинства. А жаль. Они бы весьма колоритно смотрелись вместе. Говорящий попугай верхом на боевом кроте. Звучит как начало какого-нибудь эпического цикла.

Битва закончилась так же внезапно, как и началась.

Из пролома в стене послышался шорох, пыхтение и отборная подземная ругань на кротовьем. Через секунду оттуда, пятясь задом, показался Борис. Он, упираясь всеми четырьмя лапами, тащил за собой трофей — отрубленную змеиную голову размером с него самого.

Добравшись до моих ног, он с гордым видом отпустил добычу. Голова глухо стукнулась об пол. Борис отряхнул лапки, снял каску, вытер с неё пыль и вызывающе посмотрел на гвардейцев. Мол, а вам слабо?

— Отличная работа, — кивнул я ему.

Когда последний из гвардейцев добил раненую змею, я стоял, прислонившись к стене, и с профессиональным интересом наблюдал за развернувшейся картиной.

Гвардеец, с которым мы только что бок о бок отражали атаку, тяжело опёрся на свой меч, пытаясь отдышаться. Его боевой медведь, Косолапый, лежал рядом, приходя в себя. Мне удалось нейтрализовать яд и подлатать его раны.

— Помощь нужна? — спросил я, кивая на раненых бойцов.

— Справимся, — прохрипел гвардеец, но в его голосе уже не было прежней спеси. Только усталость и уважение. — Наши медики уже в пути.

Как по команде, в подвал спустились ещё несколько человек с аптечками и носилками. Начался разбор полётов. Я отошёл в сторонку, чтобы не мешать, и продолжил наблюдение.

Всё-таки Светловы были учёными, а не вояками. Их химеры, которых я мельком видел во дворе, были созданы для исследований, а не для кровавой бойни. Изящные, сложные, но слишком хрупкие. Против грубой силы Горбуновых у них не было шансов. Потери были неизбежны.

Меня проводили наверх. Поместье, ещё недавно бывшее образцом аристократической элегантности, теперь выглядело так, будто по нему прошлась небольшая армия. Что, в общем-то, и произошло.

Разбитые статуи, вырванные с корнем клумбы, глубокие борозды на газонах… Но самое интересное было не это.

По всему парку были разбросаны клетки и вольеры. Это был настоящий зверинец.

Вот в просторном вольере, вылизывая рану на боку, лежал огромный чёрный волкодав, чья шерсть отливала синевой. Рядом с ним сидела пантера, которая сливалась с тенями так искусно, что казалась почти невидимой. Дальше виднелась клетка с несколькими рысями.

Я остановился у клетки с боевыми соколами. Умные хищные птицы сидели на жёрдочках, и в их взглядах я заметил интеллект, не свойственный обычным животным.

«Интересно… Они пытаются создать идеальных разведчиков. Но допускают классическую ошибку — слишком сильно полагаются на природные инстинкты, не дорабатывая их».

И так было со всеми их созданиями. Хорошие идеи, но слабая реализация. Они были как талантливые теоретики, которые никогда не пробовали применить свои знания на практике.

Гвардейцы тем временем уже заканчивали уборку. Раненых уносили, а тела убитых химер складывали в ряд. Я заметил одного бойца, который опустился на колени рядом со своим мёртвым зверем — огромным волком. Парень гладил его по свалявшейся от крови шерсти, что-то тихо шепча.

Я подошёл ближе.

— Он хорошо дрался, — тихо сказал я.

Гвардеец поднял на меня заплаканные и злые глаза.

— Тебе-то что?

— Я химеролог, — просто ответил я, присаживаясь на корточки. Я указал на лапу волка. — Видишь структуру когтей? Это редкая мутация, «адамантитовый отросток». Такие когти могут резать даже зачарованную сталь. Светловы добились потрясающего результата. Ты можешь гордиться, что работал с таким уникальным созданием. Он был произведением искусства.

Парень сглотнул, его взгляд смягчился. Он посмотрел на своего волка с гордостью.

— Да… он был лучшим. Спасибо.

Я кивнул и отошёл. Да, они отбились. Но цена была высока. И это была одна из причин, почему я хотел им помочь. Горбуновы уничтожали искусство. Этого я терпеть не мог.

А ещё я смотрел на всё это, и в голове настойчиво крутился один вопрос. Почему опять я? Почему змеи прорвались именно в тот подвал, где находился я? Почему не в лабораторию? Не в оружейную? Почему все самые интересные события в этом мире происходят в радиусе ста метров от меня?

Ладно, я уже привык.

Мои размышления прервал знакомый гвардеец — тот самый с медведем.

— Виктор, у вас найдётся время? Глава рода сможет принять вас через двадцать минут…

Я сделал самое страдальческое лицо, на которое был способен.

— Ой, я тут столько ужаса натерпелся, ай-яй-яй, — простонал я, картинно прижимая руку ко лбу. — У меня такой стресс… Моя нежная психика может не выдержать ещё одного разговора. Если нальёте чаю с ромашкой, я постараюсь прийти в себя.

Гвардеец на секунду опешил, но тут же взял себя в руки.

— Конечно, конечно! — засуетился он. — Всё будет сделано! Сейчас же распоряжусь! И пирожные! Вам принести пирожные? С кремом?

Я благосклонно кивнул.

— Ну, можно и с кремом.

Меня проводили в небольшую комнату отдыха, обставленную сдержанно, но дорого. Не прошло и пяти минут, как на пороге появилась молоденькая служанка с подносом. Руки у неё слегка дрожали — видимо, тоже натерпелась страху.

— Вот, пожалуйста… Ваш чай с ромашкой. И пирожные… эклеры.

Я взял чашку, вдохнул аромат, откусил эклер и закатил глаза.

— М-м-м, божественно, — простонал я так, чтобы слышала замершая в дверях служанка. — Кажется, ко мне возвращается воля к жизни.

Когда я допил чай и прикончил все пирожные, в комнату заглянул гвардеец.

— Виктор, глава рода готов вас принять.

— Ведите,