Темный феникс. Возрожденный. Том 3 - Фёдор Бойков

до машины прошёл в гнетущем молчании. Боря шагал рядом со мной, изредка вздрагивая. Вика не отходила от него ни на шаг, вцепившись пальцами в рукав его куртки. Юлиана смешалась с гвардейцами, чтобы не попадаться мне на глаза, а Агата забралась на плечо Игоря.

Тьма сыграла с нами злую шутку. Или проявила свою истинную природу. Ей не понравилось, что я решил забрать контроль над выбранным ею орудием, и она вмешалась.

Причём сделала это ещё до того, как этот план созрел в моей голове. Борис не просто так хотел пойти в очаг именно с Викой, как и она закричала, нарушив мой приказ, по велению сердца или, что более вероятно, по велению самой тьмы.

Её порыв был иррациональным, абсолютно тёмным в своём желании удержать брата. Это была чистая, ничем не сдерживаемая эмоция. И тьма признала её, сочла подходящим якорем для Бориса.

Теперь я мог отдавать приказы Борису наравне с Викой, но я скорее направлял его, как опытный наставник направляет руку новичка. А вот сестра стала якорем его человечности и защитой от полного поглощения пустотой.

Это было очень хрупко и ненадёжно. Эмоции — опасный фундамент для призраков. Но в то же время это было правильно в некотором смысле. Такая привязка не калечила душу Бориса, не превращала его в инструмент, а делала его частью целого. Частью семьи.

По каким-то своим извращённым законам тьма приняла это и позволила нам сохранить душу брата. Уверен, что однажды она спросит с нас за такой подарок.

Машина ждала нас на том же месте, где мы её оставили. Игорь сел за руль, дождался, когда мы займём места, и рванул к стене. Я молчал весь путь до врат и потом — до дома. Молчал и гасил все эмоции, чтобы не нарушить хрупкое равновесие Бориса.

Наказывать Вику я передумал. Она тряслась от ужаса и чувства вины так, что даже со стороны было заметно, насколько она разочарована в самой себе. Все её чувства были доступны и мне, и Борису на ближайшие дни, поэтому скрыть от нас что-либо она не могла.

Автомобиль затормозил у дверей особняка, и я увидел на пороге бабушку. Она наверняка почувствовала изменения в эмоциональном фоне Вики и Бори, но говорить при гвардейцах ничего не стала. Я вышел из машины и шагнул к ней.

— Юлиана, побудь пока у себя, — сказал я, обернувшись к невесте. — Вика, Боря, мы идём в место силы рода.

Бабушка вопросительно посмотрела на меня, и я кивнул. Она выдохнула с облегчением и обняла Бориса. Так мы и прошли до спуска в подземелье.

В месте силы я оглядел всех родственников, отмечая общее настроение. Боря стоял с прямой спиной, глядя на меня немного испуганным взглядом. Вика сгорбилась, стараясь казаться меньше, а бабушка сжимала подрагивающие пальцы в кулаки.

— Бабушка, мой план не сработал, — сказал я ровно. — Вместо вертикальной привязки тьма создала нечто новое.

Я описал всё как есть. Тройственную связь с равными узлами, где я был направляющей силой и источником приказов и контроля, Вика — эмоциональным якорем и живым щитом человечности брата. И сам Борис, ставший орудием, чья воля теперь зажата между нами двумя.

— Два-три дня уйдёт на настройку эмоциональной и магической связи, — подвёл я итог, глянув на побледневшее лицо бабушки. — Ты должна обеспечить ровный эмоциональный фон у детей. Особенно это касается Виктории. Стабильность Бориса зависит от нас в самом прямом смысле.

Я повернулся к Вике. Она попыталась отвести взгляд, но не смогла.

— Твоя истерика едва не стоила жизни Юлиане, — сказал я без упрёка. — Но ещё она могла уничтожить Бориса. Твой порыв нарушил привычную схему, созданную для контроля над такими, как твой младший брат.

По щекам Виктории потекли слёзы, но она не стала их вытирать. Просто стояла и смотрела на меня, ожидая, что я накажу её.

— С сегодняшнего дня твои тренировки выходят на новый уровень, — я кивнул в сторону бабушки. — Ты будешь учиться контролировать каждую свою эмоцию так, будто от этого зависит жизнь твоего брата. Потому что так оно и есть. Бабушка поможет тебе с контролем и научит блокировать вспышки эмоций.

Вика молча кивнула и закусила губу. Ну а я посмотрел на Бориса.

— Ты справился, Боря, но это только начало, — мягко сказал я. — Ты должен запомнить вот что. Иногда тебе будет казаться, что проще уйти от эмоций, забыть их и погрузиться в серый беззвучный мир, в котором не бывает больно. Но это не облегчит тебе жизнь, а наоборот усложнит, — я сделал глубокий вдох. — Как только ты почувствуешь, что готов уйти, — вспомни про сестру. Это не просьба, это приказ. Виктория для тебя отныне — цель оставаться среди нас, чувствующих и проживающих жизнь.

В глазах Бориса что-то дрогнуло. Взгляд резко сфокусировался на мне, пустота проявилась на миг, а потом отступила, сменившись сосредоточенным, почти взрослым пониманием.

— Понял, — тихо, но чётко ответил он.

— С этого дня мне придётся отдавать тебе приказы раз в месяц-два, — добавил я. — Что-то не противоречащее твоему жизненному опыту, но достаточное для тьмы, что обосновалась внутри тебя. Скорее всего это будут вылазки в очаг или разведка в лесу вокруг особняка.

— Хорошо, — всё тем же тоном ответил он.

Я кивнул и расставил руки для объятий. Боря смотрел на меня пару секунд, будто не понимая, чего я жду, а потом рванул с места. Он даже не заметил, что его рывок частично проходил через тень, но это не важно.

Важно другое — он обнял меня и прижался всем телом, вернувшись к состоянию до первого боя. Глядя на него, Вика тоже несмело шагнула ко мне и уткнулась лицом мне в грудь. Я погладил детей по голове, но моё лицо оставалось бесстрастным. Никаких эмоций, никаких проявлений чувств, пока Борис рядом.

Я посмотрел поверх детских голов на бабушку. Она встретила мой взгляд с пониманием. Уж кто-кто, а она прекрасно знала, что сейчас чувствуют дети и что именно я им даю.

— Ну всё, бегите к себе, — я отстранил от себя детей. — Мне с бабушкой ещё нужно кое-что обсудить, а вы как раз приведёте себя в порядок к ужину.

Дети переглянулись, а потом неторопливо вышли из пещеры. Спустя несколько секунд я услышал топот их ног. Как всегда, стоило им оказаться за пределами моего или бабушкиного взгляда, они сорвались на бег. Хоть что-то не меняется.

— Что-то ещё случилось? — спросила бабушка, когда звуки шагов детей затихли вдали.

— Юлиана призналась, что приехала сюда по