Радиус 227. Книга 6 - Артем Юрьевич Матюшенко

рыжеволосая подруга заняли покои умершего лорда и леди Равены, а его помощник — Тарван Большой топор — расположился в комнате Станиса. Остальные наемники — два брата лучника и еще четверо солдат, вооруженных топорами и копьями, спали в опустевшей после ухода дружины казарме.

Ночью Равена слышала стоны и мольбы старого Марела, которого пытал сам главарь со своей подругой, слышала крики служанок — прачки, поварихи и ее молодой дочери, с которыми развлекались солдаты Чернобородого, но, честно сказать, больше боялась, что разгоряченные кровью и вином бандиты оставят наскучивших слуг и возьмутся за нее и ее сыновей. Она плакала, зарывшись в сено и зажимая уши, чтобы не слышать всего, что творилось снаружи. Марела в конце концов выволокли за ворота и увезли вешать на большой вяз. Но его не зарубили как остальных, просто у старика от пыток не выдержало сердце. Равена боялась, что Маккан прикажет пытать и ее, но, видимо, отданная шкатулка, с шестью золотыми солидами, двумя дюжинами серебряных талеров и ниткой жемчужного ожерелья сыграла свою роль. А может, Маккан был уверен, что хозяйке замка, в отличие от слуги распорядителя, незачем утаивать и где-то еще прятать свои же деньги.

На следующий день про нее вспомнили. Ласка выволокла ее во двор и приказала чистить котлы и сковороды после пирушки. Станису же она дала деревянную лопату, ведро и приказала лезть в отхожую яму для чистки, а когда ее старший сын не только отказался, но и плюнул наемнице в лицо, та выхватила большой нож. Равена закричала, думая, что сейчас лишится старшего сына, еще не справив траур по мужу, но наемницу остановил наблюдавший за всем этим Маккан. Он снова, держа за светлые волосы, выволок ранее запертого в чулане Калле и сказал, что за гонор матери и старшего брата сейчас расплатится младший.

С этими словами огромный наемник бросил мальчонку на широкую лавку, прежде сорвав с него рубаху, взяв в руку плетеную из воловьей шкуры треххвостую плетку с размаха ударил Калле. После первого удара брызнула алая кровь, после второго по ногам парнишки побежали струйки мочи, а после третьего отчаянно кричавший Калле замолк впав в беспамятство. На губах Маккана играла блаженная улыбка, словно только что он не бил ребенка, а попробовал дорогого вина из подвалов самого императора. Потом, он что-то сказал Ласке и показал на Станиса. Рыжая наемница кивнула и засмеялась, обнажив белые зубы, она снова, взяв большой нож, схватила парня за ухо и одним ударом отточенной стали отсекла его. Равена, не сдерживаясь, упала на колени и по грязи поползла к главарю бандитов, вымаливая пощаду для своих детей.

Несколько часов она чистила котлы на кухне, а потом обихаживала коней наемников. Когда во дворе она увидела двух братьев лучников, то снова упала на колени, моля о милосердии и прося омыть рану и наложить повязку старшему и сделать примочки младшему сыну. Братья лучники, которым на вид было не больше тридцати лет, смеялись, но после все же сходили и договорились о перевязке с Макканом. Равена, как могла, успокаивала своих сыновей, промывая и накладывая чистые тряпицы на их раны, но в этот момент она была счастлива. Счастлива, потому что и она и ее дети еще живы. А ночью в конюшню явились оба лучника, с наглой ухмылочкой потребовав плату за свое содействие. Они брали ее грубо, вдвоем. Со смехом разрывая дорогую одежду и таская за распущенные волосы, словно не леди и хозяйку феода, а дешевую портовую шлюху.

Во время этой расплаты дверь конюшни открылась и она увидела, как Маккан и его подружка смотрят на них и заливаются хохотом. Она поняла, что сам Маккан и дал приказ братьям позабавиться с ней. Равена была унижена и растоптана, она даже не боялась смерти в этот момент. Наоборот, смерть казалась ей избавлением от этого унижения и от всех грядущих. Боялась она другого. Боялась, что эти нелюди притащат сюда ее сыновей и заставят смотреть, как насилуют их мать. Но, видно, в голову чернобородого гиганта, просто не пришла мысль как можно еще развлечь себя и позабавить свою подружку.

На следующий день ее никто не дергал и она время от времени прислушивалась к шуму и окрикам раздающимся во дворе, беспокоясь о судьбе своих мальчиков. На третий день ее снова отрядили на кухню чистить котел и сковороды в помощь поварихам. Она видела, как ее старший сын лопатой черпает вонючую жижу из выгребной ямы. Но Равена не злилась, у нее уже не осталось сил на проклятия своих мучителей. Она знала, главное — Станис жив! А через день, она увидела и второго своего сына.

Маккан нашел старый и драный желтый жилет, обрядил в него Калле, а его штаны обрезал до колен. Мало того, что мальчик был обряжен в шутовской наряд, Маккан привязал к его длинным белокурым локонам по маленькому колокольчику у висков, с обеих сторон. Теперь, когда наемник сидел на крыльце с кружкой вина, Калле стоял подле и играл ему простенькую мелодию на костяной дудочке. Маккан время от времени заливался громким хохотом, то ли это игра паренька так на него действовала, то ли он что-то былое вспоминал.

Равена проглатывала горько-соленые слезы, зажимая себе рот и сдерживая громкие рыдания. Она благодарила богов, что лорд Кевин не видит всего этого, свалившегося на их плечи безумия. Она была готова терпеть унижения, лишь бы ее сыновья были живы и Маккану или его злобной подружке не пришло в голову ради развлечения покалечить или убить их.

Видно, насладившись унижением дворян, Маккан и его солдаты на последующие несколько дней забыли про нее и ее старшего сына. Она боялась, что братья лучники или другие солдаты ночью снова придут насиловать ее, но видела в небольшое оконце, как пришедшие с груженой разной снедью подводой наемники притащили в замок двух молодых девиц и ночью развлекались уже с ними. Равена пила воду, предназначенную для коней и жевала овес, чтобы унять голод. Маленького Калле она еще несколько раз видела во дворе, то снова играющим на дудочке и развлекающим Маккана, то выносящим ему во двор кувшин вина или закуски из кухни на единственном серебряном блюде, что было в замке. Блюде, украшенном чеканкой, которое досталось ее мужу по наследству и которым Кевин очень гордился.

Сегодня про нее вновь вспомнили. Днем за ней пришла рыжая стерва.

— Хватит разлеживаться на сене, дворянская сучка! — с этими словами она кинула ей метлу, — Ты уже давно отдыхаешь,