Патруль - Макс Гудвин

коридора оглушил всё на мгновение. Уже забытый звон в ушах и запах пороха ворвался в мой разум, и, поставив «Сайгу» у двери, дёрнул рукоять на себя. Дверь со скрипом и выпадающими железными частями замка отворилась наружу.

Я влетел в комнату. Взгляд за долю секунды оценил обстановку: полумрак, зарешеченное окно и в углу, прижавшись к стене, — Ира. Живая, целая, с широко раскрытыми от ужаса и надежды глазами.

Не было времени на вопросы, на объятия, на вздохи облегчения. Время текло, как песок в медицинских часах. Я сделал два шага, схватил её за руку и, не давая опомниться, резко притянул к себе в объятия. Не для нежности. Для скорости. Для передачи импульса.

— Всё, Ир, — прошептал я ей прямо в ухо, заглушая собственный звон в ушах. — Надо очень быстро уходить. Прямо сейчас.

Схватив её за руку, я рванул обратно в коридор, беря «Сайгу» снова. На улице раздался звук, похожий на скрежет выламываемых ворот.

— Погоди-ка, — произнёс я и зашёл в комнату напротив, погасив свет.

Попадая в бедноватое убранство, больше напоминающее комнату в хостеле, чем место поставки элитного мохнатого «мяса» для арабов. Или кто там в Дубае живёт? Я подошёл к окну. И, видя, как чёрный джип своим кенгурятником медленно проминает ворота, въезжая внутрь.

— Здрасьте, дорогие гости, — выдохнул я, глядя на влетающий на территорию джип.

И выстрелил из «Сайги» в тонированное лобовое стекло, раз, затем другой; стекло покрылось паутиной трещин. Попал в водителя и пассажира — не попал — дело десятое, пусть знают, что тут будет жарко.

Я развернулся и выскочил обратно в коридор. Ира стояла у стенки, и я снова потащил её за собой, на этот раз вниз, снова угрожая охране:

— Мордой в пол, завалю!

А спустившись, я вытащил из мусорницы пакет, благо он был пустой, и сунул Ире в руки.

— Хватай все стволы со стола и пола! — приказал я. И она, кивнув, принялась собирать. Только сейчас я заметил, что она в платье, том самом, в котором я впервые её увидел на лестничной площадке её квартиры. Ира принялась сгребать в него оружие.

Пока она собирала, я подбежал к распахнутой входной двери. На улице было людно в полумраке: бегали визжащие девушки, от укрытия к укрытию перебегали полусогнувшись люди в чёрном с оружием, прячась за машинами на парковке, кто-то тащил кого-то от джипа назад. Судя по тому, что «лоси» не штурмовали, я ранил их командира. Или, как правильно, бригадира?

Я прицелился из «Сайги» и спустил курок. Раз. Два. Три. Бегло по бегающим вооружённым людям, чтобы добавить крика и паники.

Ответная очередь прошила дверной косяк, заставив меня отпрыгнуть назад.

О! Нарезное заговорило! Охотничье! Пора уходить! Я захлопнул дверь и подбежал к Ире, которая уже собрала в пакет всё видимое мне оружие.

— Пойдём через курилку! Там уязвимость в заборе, надо валить отсюда! — крикнул я, хватая её за руку и устремляясь вглубь здания.

— У них мой паспорт и сотовый! — почти закричала она на бегу.

— Пофигу на документы! Восстановишь! Сейчас бы живыми уйти!

Мы пулей вылетели из здания в уже знакомую курилку. Снаружи, со стороны КПП, доносились крики, выстрелы и грохот. Но тут, у нашего запасного выхода, пока было тихо.

— Вперёд! — подтолкнул я Иру к забору, где всё ещё висело наше импровизированное одеяло-амортизатор. — там, через метров тридцать, дорога, там «бэха» чёрная, вот ключи.

— А ты? — спросила она.

— Я за тобой через минутку, сейчас боезапас отстреляю по любителям арабских денег. Не вернусь через три минуты — уезжай.

Она больше не колеблясь, скинула туфли на каблуках, ловко подобрала подол платья, оставаясь лишь в чёрных трусиках, и, ухватившись за край одеяла, легко перемахнула через забор, будто делала это каждый день. Фигли, пилон даёт атлетику, что у тех же гимнастов.

А я вернулся к углу здания, выглядывая оружием из-за угла.

— Он ушёл! — орали изнутри охранники.

И самые смелые двинулись вперёд. Вот отморозки, а? По доброй воле идут штурмовать вооружённого человека.

Был среди них и автоматчик; он бежал в полуприсяде, целясь то в окно, то в дверь, мелкими шажками, локти прижаты к корпусу. Возможно, успел повоевать где-нибудь, возможно, Сирия, возможно, Африка, на памяти Кузнецова других горячих точек не было.

Да и не важно это, где воевал. Дерёшься за бандитов — будешь ликвидирован!

Хотя я и сам сейчас не шибко-то на стороне закона.

И я выстрелил, чуть на упреждение. И новые крики боли дополнили какофонию звуков. Его палец нажал на спуск, и автомат дёрнулся вправо и вверх, награждая задние советской архитектуры очередью. Я готов был сделать еще несколько выстрелов, как послышалось новое гудение моторов, и свет фар обильно залил «задницу» застрявшему на проезде внутрь джипу.

А следом за этим до меня донеслась новая канонада. И громкий, властный крик, пробивающийся сквозь лосиный шум и визги стрипух:

— ВСЕМ НА ЗЕМЛЮ! РАБОТАЕТ ФСБ!

— Б*дь, — прошипел я. — Теперь нужно точно валить.

Я положил оружие к стеночке и рванул к забору. Оттолкнувшись с разбега от земли, я подтянулся, перекатившись через преграду, и грузно приземлился на землю по ту сторону. Ира, кстати, прелазила в разы легче, что ещё раз говорит, что спорт за деньги лучше принудительного спорта. Вот если бы мне в трусы пихали доллары за каждый подъём — переворот, Кузнецов бы был молодцом. А Лаечко так вообще бы международника выполнил.

Тридцать метров по пересечёнке — и я уже у заведённой «бэхи». Ира уже ждала, её взгляд метался между мной и тёмным лесом.

Рухнув на пассажирское, я произнёс:

— Поехали, там ФСБ всех крепит!

Ира молча вела машину, вглядываясь в темноту за стеклом. Я снял наконец душащую маску. В салоне запахло её духами; у неё было чистое лицо без синяков, хотя и глаза казались красными и опухшими, без косметики, даже платье не замаралось в ходе эвакуационных мероприятий. Получается, тоже отсидела примерно сутки, как и я.

— Спасибо, что приехал за мной. Я не думала, что снова тебя увижу, — её голос прозвучал тихо и слегка хрипло.

— Там на квартире у тебя два дурака, я их к пилону примотал. Они, конечно, отвяжутся, но тогда их экипаж примет, который приедет на снятие, — произнёс я в ответ на её реплику; за такое не говорят «не за что», тут как раз есть за что.

Она кивнула, не отрывая взгляда от дороги. Помолчала некоторое время.

— Как мне дальше жить? — спросила она, и в этом вопросе был весь её сломанный мир.

— Идти