Ревизор: возвращение в СССР 48 - Серж Винтеркей

– Немного совсем. Ты же за рулём был. Ты же никогда выпивши за руль не садишься.

– Тут, милая, в другом дело. Я с самого начала не планировал серьёзно пить, так, чисто чтобы никого не обижать, бокал красного вина продегустировать. Не более того. Машина – это скорее предлог, чтобы другие не предлагали выпить. Согласись, что это прекрасный способ отказаться от таких предложений.

– Ты намекаешь, что я слишком много пила? – нахмурила брови Галия.

– Да, два раза в неделю по бутылке вина – это уже перебор. Тем более, учитывая, что женская печень гораздо хуже справляется с переработкой алкоголя. И есть также очень зловещая поговорка, что женский алкоголизм неизлечим. Посмотри, как здорово у нас жизнь складывается, всё у нас получается, всё у нас впереди. И вспомни знакомых женщин‑алкоголичек в Святославле, и как они живут, если это вообще жизнью назвать можно. Список получится весьма длинный. Согласна?

А самое главное, учитывая, что сейчас мне эти приглашения на посольские приёмы сыпаться начнут одно за другим, то вот мне и повод с тобой по этому поводу заблаговременно переговорить, пока ни до чего плохого дело не дошло по‑настоящему.

– Ну так а что, мне вообще алкоголь не пить, что ли? – надула губки Галия.

– Почему же не пить? Пришла на дипломатический приём, выпила бокальчик красного для аппетита, пока посол речь произносит. А дальше уже еда, чаёк, разговоры с людьми.

– Ты что, боишься, что я что‑то про тебя выболтаю этим иностранцам? – попыталась найти объяснение этому разговору Галия, нахмурив лоб.

Привычным жестом разгладил ей морщины на лбу и сказал:

– Нет, я имею в виду всего лишь именно то, о чём начал с тобой говорить. Регулярно пить много – очень вредно для здоровья. Это тем более очень сильно негативно сказывается на многих органах. Ты не представляешь, как тебе после пятидесяти понадобится здоровая печень, жёлчный пузырь и поджелудочная железа. Они от алкоголя очень быстро начинают страдать.

– Ой, до пятидесяти ещё дожить надо, – легкомысленно махнула рукой жена.

Ну да, в её возрасте примерно так же я думал в прошлой жизни. Что же, совершенно логично: время течёт в молодости очень медленно, и кажется, что этих пятидесяти никогда, собственно говоря, и не будет. Ты вечно будешь молодым и без проблем пробежишь четыреста метров до автобусной остановки, чуть ли не обогнав медленно подъезжающий туда автобус. А потом – раз, тебе полтинник, и ты при попытке небольшой даже пробежки на сотню метров чувствуешь, что начинаешь задыхаться. А уж про колени я и вовсе молчу: они на эту попытку начинают очень возмущённо реагировать, словно говоря: «С ума сошёл, что ли?»

– В общем, так, жена, – строго сказал я, – обижайся, не обижайся, но то, о чём я тебе сейчас сказал, чрезвычайно важно. Можешь даже это рассматривать как проявление моего семейного деспотизма, можешь в глубине души быть недовольна этим моим требованием, а можешь конструктивно к этому отнестись и начать и за мной тоже приглядывать. Чтобы я тоже лишнего где‑нибудь не выпил, куда без машины приду. Поддерживай меня в этом случае, не давай мне алкоголь подливать, даже если человек какой‑то уважаемый этим пытается заниматься. Говори, что у нас в семье с этим очень строго и ты не хочешь, чтобы я много пил.

– Так тебя ж за подкаблучника примут, – удивилась Галия.

– Человек, который со мной мало знаком, может, и примет, – легко согласился я. – Но это его собственные проблемы будут. Мне от его точки зрения ни холодно, ни горячо. А кто со мной хорошо знаком, иллюзии такой иметь не будет. Поймёт, что это у нас с тобой договорённость такая, и будет ещё больше нас с тобой уважать за неё. Может, даже и позавидует, что у него с супругой такой договорённости не имеется. Просто, учитывая, сколько ярких жизней погубил алкоголь на старте, вещь это чрезвычайно опасная, и только так к нему и стоит относиться. И если хочешь, то давай договоримся, когда мы можем себе лишку позволить в этом плане. День рождения? Само собой, я думаю. Может, какой-то ещё праздник? Можешь и второй выбрать, когда можно побольше себе позволить, чем бокал вина.

– Ну, Новый год, наверное, давай, – неуверенно сказала Галия. – Хотя еще же есть день рождения наших малышей…

– Я думаю, на детский праздник пить вообще нельзя, – несогласно покачал я головой, – в особенности, когда они подрастут и начнут понимать, что происходит. Хочу, чтобы они видели, что отношение у нас к алкоголю совершенно спокойное – бокал вина себе можем позволить, а пьяными они нас вообще видеть и не должны в идеале.

Вроде бы нашли с женой общий язык…

– Кстати, – сказал она, – забыла тебе сказать. Говорила я с Морозовой по поводу матери и Андриянова. Она к нашему начальнику сходила, он тоже был возмущен. Позвонил при ней Председателю торгово-промышленной палаты. Спросил, что за дела такие творятся. Морозова прямо там сидела, все слушала по селектору. Говорит, что председатель дар речи потерял, когда услышал, что Андриянов на моей матери женится. Сказал, что сам велел ему остепениться, жениться срочно на ровеснице, или вышвырнет вон. Так что вышло так, что тот вроде и приказ его исполнил формально, так что придраться ему не к чему. Другое дело, что он понятия не имел, что его невеста Оксана из провинции – моя мать. Сказал, что похоже, у Андриянова этого какие-то проблемы с головой, и он будет за ним еще более внимательно следить, чем раньше, когда он холостой был. Но формального предлога, чтобы свадьбы этой не было, у него нет. Сейчас уже, наверное, в ЗАГС скоро поедут…

– Да и пусть, – махнул