Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин

Затем начали меняться черты лица. Острый птичий нос Фомы расплылся и превратился в прямой, чуть широковатый нос Корнеева. Узкие губы стали полнее, скулы — мягче. Цвет волос из рыжеватого превратился в тёмно-каштановый, а сами волосы стали гуще и короче.

Но самым впечатляющим была смена одежды. Потрёпанная красная мантия Фомы словно растворилась в воздухе, заменившись простой, но добротной одеждой Корнеева — серой рубашкой, тёмными штанами и кожаными сапогами.

Мерцание прекратилось. Передо мной стоял Олег Корнеев — точная его копия, вплоть до небольшого шрама над левой бровью, который он получил в детстве.

— Как тебе удаётся так полностью имитировать человека? — спросил я, наблюдая, как псевдо-Корнеев прохаживается туда-сюда, практикуя движения. Даже походка была точь-в-точь как у оригинала — чуть разваливающаяся, но уверенная.

— На самом деле, это не один трюк, а целая система, — ответил Фома голосом, который теперь тоже был голосом Корнеева. — Три заклинания, наложенные одно на другое. Первое меняет физическую оболочку — рост, телосложение, черты лица. Второе корректирует голос и манеру речи. А третье — самое сложное — частично подстраивает мысли и привычки под образ. Высшая форма мимикрии.

Он сделал несколько шагов, почесал затылок точно так же, как это делал Корнеев, когда задумывался, и улыбнулся его характерной немного застенчивой улыбкой.

— Хотя полное копирование личности невозможно. Я не могу знать его воспоминания или сокровенные мысли. Зато могу имитировать внешние проявления характера и реакции на стандартные ситуации. Этого обычно хватает, чтобы обмануть даже близких знакомых. Ну так что, куда теперь?

Я сопроводил фальшивого Корнеева в Манск.

Фома на время снова стал невидимым, чтобы не было свидетелей, которые могли бы заявить, что видели Олега в двух местах одновременно. Эта невидимость, впрочем, не мешала ему без умолку рассуждать о превосходстве магии иллюзий над телепортацией — лекцию, которую мне пришлось вытерпеть до самого здания гильдии Торговцев.

Стражники на постах стояли по стойке смирно, их лица были сосредоточенными и решительными. Боевой дух явно поднялся с моего последнего визита, и в целом они выглядели куда довольнее. Похоже, приход Корнеева автоматически поднял здесь всем настроение. Надеюсь, следственная группа примет это во внимание и отдаст должное новому начальнику. Хотя, с другой стороны, Торговцам обычно плевать на судьбу своих людей. Их интересует только холодная, твёрдая монета, текущая в город. Или, в данном случае, тот, кто эту монету тырит.

Несмотря на бдительность, стражники пропустили меня без проблем. Визит одного Избранника к другому — дело обычное, и они решили, что я просто по делам. К счастью для меня, они не слышали постоянного бормотания и препирательств моего невидимого спутника. Мы направились в новый кабинет Корнеева, где тот был занят перекрашиванием стен в ярко-синий цвет.

— Доброе утро, — сказал я, просунув голову в дверь. Корнеев уронил кисть на пол и раскинул руки.

— А вот и человек, благодаря которому всё это стало возможным! — воскликнул Корнеев, отвесив мне поклон. Он было шагнул вперёд для объятий, но в последний момент понял, что весь в краске, и ловко превратил движение в изящный поклон.

— Не спеши радоваться, — сказал я, отодвинув несколько коробок и усевшись на стул напротив старого стола Лании. — У нас тут небольшая проблема.

Корнеев рассмеялся и вернулся к покраске стены.

— Ну разумеется, у нас проблемы. Что на этот раз?

Я внимательно посмотрел на него. Олег был в хорошем настроении — слишком хорошем. Нужно было аккуратно подвести его к мысли о замещении, не задев самолюбие. Он всё-таки был Избранником, а значит, привык быть главным. Резкое предложение использовать двойника могло его оскорбить.

— Лания нас крупно подставила, — начал я осторожно. — Она собиралась сбежать до приезда группы ревизоров.

— Ревизоров? — переспросил Корнеев, останавливаясь с кистью в руке.

— Опричников, экономической инквизиции с горящими факелами! — материализовался Фома во главе стола. — Аналитики с руками палачей, ищущие доказательства воровства при управлении городом.

Корнеев нахмурился, глядя на мага. По его лицу было видно, как он пытается сообразить, что происходит.

— Ты кто такой и почему у тебя моё лицо?

— Ах да, я забыл, — хмыкнул Фома, разглядывая свои руки. — Это я, Фома!

— Мой личный маг, — пояснил я, сурово зыркнув на Фому. Ему следовало оставаться невидимым, пока я не скажу, но, видимо, ему не терпелось произвести впечатление на Корнеева.

— Иллюзия… — протянул Олег, медленно ставя кисть в банку с краской. Его движения стали осторожными, напряжёнными. Он скрестил руки на груди и нахмурился. — Что всё это значит?

Вот оно. Момент истины. От того, как я подам это, зависит, согласится ли он на мой план или заявит, что справится сам.

— Боюсь, нам придётся провернуть небольшую аферу с этими ревизорами, — сказал я, выбирая каждое слово. — Фома большую часть жизни проработал на Торговцев и знает, как с ними обращаться. Они пришли за кровью, и, честно говоря, ты можешь долго не продержаться у власти, если они добьются своего.

Я видел, как меняется выражение его лица. Сначала недоумение, потом понимание, а затем — обида. Его брови сошлись к переносице, губы сжались в тонкую линию.

— То есть ты хочешь, чтобы твой маг притворился мной, успокоил их, и они убрались восвояси, — сказал он, качая головой. В голосе появились холодные нотки. — Не очень-то похоже на вотум доверия моим собственным способностям.

Именно этой реакции я и боялся. Нужно было быстро исправить ситуацию, не дав обиде укорениться.

— Что я упоминал в своём последнем письме? — спросил я, тоже скрестив руки, копируя его позу. Зеркалирование жестов — старый психологический трюк, помогающий наладить контакт. — Помнишь?

Корнеев покачал головой, но выражение лица стало менее воинственным.

— Признаюсь, я ещё не дочитал его до конца, но ты там говорил о делегировании.

— Именно, — сказал я, слегка наклонившись вперёд. — Послушай, Олег. Худший руководитель — тот, кто пытается всё делать сам. Это не про недоверие к твоим способностям. Это про то, что всегда найдутся люди, которые в чём-то конкретном лучше любого из нас.

Он всё ещё выглядел скептически, но теперь слушал внимательно.

— Твоя работа — не быть лучшим во всём, — продолжил я, стараясь говорить убедительно, но не покровительственно.