На изломе - Александр Афанасьев

Но снайпер оказался обычным человеком, довольно молодым, с синими от бритвы щеками и тонкими, совсем не крестьянскими чертами лица. Как с плаката про молодых ученых. С уголка рта – медленно сочилась кровь, а затылок – был всмятку…

Пинчук пошарил по карманам. Наткнулся на просроченный студенческий билет, позавчерашний билет из Рахова на дизель-поезд и тонкую пачку денег. Немецкие марки, крупные купюры…

…

План при чрезвычайной ситуации, принятый в семьдесят каком-то там году – отличался редкостным идиотизмом. Нет, тогда когда его принимали – он, наверное, был даже разумен, по своим временам. Но сейчас… скажите, а какой смысл идти на прикрытие Львовского горисполкома, в котором в девяностом году сто депутатов из ста двадцати восьми – проголосовали за поднятие над зданием украинского прапора, а сейчас – он является одним из центров восстания и на его башне, напоминающей старую пожарную каланчу – установлены громкоговорители, на пол-Львова голосящие «Ще не вмерла»…

А все улицы вокруг – перекрыты опрокинутым, кое-где и сожженным транспортом, а по тем улицам, которые не перекрыты, перемещаются отряды боевиков и сами они – простреливаются снайперами.

Потеряв и управление, и связь – они заняли одну из пожарных частей. Отогнали туда уцелевшую технику и приготовились к обороне. Пожарных в части – военизированной! – было ровно три человека, остальные на работу не вышли. Но тут были аптечки и медикаменты, можно было оказать раненым первую помощь.

Командование взял на себя старший прапорщик Кузьмук. Причина проста – весь комсостав был или ранен или убит, снайперы явно знали, по кому бить. А Кузьмук – недавно вернулся из командировки в Карабах, а до этого – был и в Оше144. Так что это был третий межнац на его армейской карьере и он приблизительно знал что делать. И иллюзий у него – уже никаких не было.

Подняв на второй этаж снайперов, забаррикадировав подходы транспортом – Кузьмук попытался связаться со штабом и вызвать скорую помощь, чтобы вывезти раненых. В штабе округа – ситуацией, похоже, совсем не владели, командующего округом вообще не было на месте – улетел в Киев и сейчас не мог оттуда вылететь. Скорая – тупо не приехала. Наконец, дозвонившись в родную часть, прапор узнал, что после отбытия колонны – в часть зашел замполит, а с ним зашли националисты и захватили воинскую часть, со всем, что оставалось в оружейке, а оставалось там немало. Содержимое разговора с замполитом – прапор оставил при себе, чтобы не деморализовывать и так находящийся не в лучшем состоянии духа личный состав. Страшно жить, когда один и тот же человек – сначала говорит личному составу про социалистическую родину, а потом ведет националистов на захват части…

Тем временем, боевики то ли перегруппировались, то ли еще что – но около пожарной части началось движение. То машина проскочит, то пройдет, зыркая по сторонам, подозрительный тип. Без оружия… и юридически – не было оснований не задерживать такого, ни тем более применять против него оружие.

Потом – на улице появился жигуленок, старая, круглоглазая «двойка» из нее выбрались двое. Один – поднял на палке что-то белое и начал размахивать, приглашая к переговорам.

Снайпер заметил и доложил вниз – в это время Кузьмук разговаривал внизу с солдатами. Информацию о переговорах – прапор воспринял спокойно – он вообще был человеком спокойным.

– Слушать боевой приказ… – сказал он – я иду на переговоры. Если похитят или убьют – Груздь остается за старшего. Меня освобождать не пытайтесь. Дождетесь ночи и прорывайтесь. Раненых на пожарки положите. Никому не верьте из местных, только обернетесь, нож вам в спину воткнут. Сохраняйте бдительность, держитесь друг друга и все будет нормально.

– И я пойду… – вдруг сказал Пинчук неожиданно сам для себя.

…

Встречали их двое.

Один среднего роста, другой – чуть повыше. Треники, спортивная кофта, кеды – спортинститут что ли? Не вязались с этим только автоматы – а они были у каждого из двоих. Настоящие автоматы…

Представители двух договаривающихся сторон остановились в нескольких метрах друг от друга, меряя друг друга злыми и недоверчивыми взглядами и не зная, что делать дальше. Не было у сторон – опыта гражданского противостояния.

– Слава Украине! – наконец, сказал один из бандеровцев.

…

– Я сказал Слава Украине!? Отвечать, как не знаете?!

Сюром было то, что разговор происходил на русском.

– Тарас… Тарас… – рассудительно сказал тот, что пониже – охолонь тришечки. Знают – не знают. Они солдаты, их дело маленькое, им то зачем знать? Сам служил…

– Где служил? – спросил прапор

– Далеко, в Забайкалье – сказал высокий. – Тебе то что?

– Мы про другое, – сказал тот, который пониже. – Сами посудите хлопцы, чего вам тут делать? За что вам тут умирать? У нас тут свое, мы сами разберемся. Вашего тут ничего нет. Пока беды не сделалось – уходите отсюда. Мы вас выпустим, даже с оружием. Нам его и своего хватает.

Прапор покачал головой.

– У меня приказ.

– Кого – приказ? Горбачёва?

– Моего непосредственного начальника.

– А он кто?

– Тебе-то какая разница?

– Мне? Да никакой. Только нет больше твоего начальства. Сам подумай, в Киеве восстание, Верховный совет захватили, вся Украина повстала.

Прапор снова покачал головой.

– У меня приказ, – уперто сказал он.

– Ты – русский, твоего тут ничего нет. Уходи, пацанов пожалей.

– Я не русский.

– А кто ты?

– Украинец.

– Если украинец – переходи к нам. Будешь сразу офицером. Или уходи.

– Какой он украинец? – выругался высокий. – Зрадник, запроданец кацапский…

– Погоди, Тарас, судить, будет Украина – нужна будет и армия. Так что скажешь?

Прапор проигрывал… проигрывал хотя бы потому, что понимал, как изменилось время и изменилось все вокруг. Он был готов служить в стране, где армия пользовалась всеобщим уважением, почтением, даже обожанием. А не в той, где приходится стрелять в собственный народ как в… Чили145. Не знал, прапор, как это – стрелять в собственный народ. Не учили его этому…

– Короче, прапор – час тебе на раздумья хватит? Уйдешь – коридор гарантируем, тебе и твоим людям. Нет – через час начинаем штурм твоей халупы. Пошли, Тарас.

– Погодь.

Тарас сделал шаг вперед. Потом – еще шаг. Он смотрел на Пинчука, и тот понял – его привлекает винтовка за его плечом. Трофейная.

– Где взял? Трофей?

Пинчук молчал. Тарас повернулся к командиру.

– За этот трофей – вас всех под каток сунут.