Эвис: Повелитель Ненастья - Василий Горъ

юные дамы куда-то унеслись, оставив за собой горы женской одежды, наваленные чуть ли не на всех горизонтальных поверхностях. Как выяснилось, они сбежали в обеденный зал послушать игру и пение Найты с Майрой. Там же нашлись и Тина с опекаемыми парочками — сидели на диванах и в креслах, лакомились выпечкой и наслаждались. Правда, чем именно — талантом исполнительниц или общением между собой — я не вникал. Ибо, перешагнув через порог и дослушав мелодию до конца, плеснул во всех своих женщин волной восторга и любви, а затем сообщил, что пора собираться…

…На этот раз процесс одевания занял куда больше времени, чем обычно, из-за небольшой войны между ар Эвис и ар Койрен. Вернее, между моими женщинами с примкнувшей к ним Ирланой и близняшками. Причина? Мои хотели нарядить Хельгу и Хильду так, чтобы они не выбивались из общего образа. А несчастные девицы, увидев в зеркале себя в «абсолютно развратных платьях», даже не покраснели, а позеленели от смущения. В итоге, к страшному неудовольствию их младшей сестры, «общий образ» выбрали предельно скромным. Местами. То есть, стиль одежды остался единым, но два из восьми нарядов, «увы», не позволяли свести с ума приверженцев замшелых традиций.

После «подписания мирного договора», дамы, наконец, облачились в верхнюю одежду и забрались в карету, поданную Оденом прямо к крыльцу. А я взобрался на Уголька — торренца, подаренного королем — и в сопровождении Конгера, Фиддина и Дитта выехал со двора.

Очень уж сосредоточенное внимание ощутил сразу после того, как мы выехали за пределы Служивой слободы. Мгновением спустя, почувствовав, что Дарующие заволновались, дал им ощутить свою уверенность, расстегнул подбитый мехом плащ, чтобы они могли видеть происходящее через камеру в моей пуговице, и продолжил движение с той же скоростью. Правда, чуть-чуть забирая вправо, чтобы навесы над крылечками домов и вывески лавок как можно дольше мешали целиться троим из четверых «лихих людишек», которые нас с нетерпением ждали. Что позволило выгадать около полутора перестрелов и подобраться к засаде достаточно близко для того, чтобы набросить на каждого из убийц по петельке воли.

Заставить пошевелиться того единственного, которому было удобно в меня стрелять, оказалось несложно: почувствовав вспышку беспричинного ужаса, он дернулся так, что наполовину высунулся из-под белоснежной овчины, делавшей его незаметным на усыпанной снегом крыше. Слева-сзади раздался предупреждающий рык Фиддина, и я, спешившись и оказавшись по щиколотку в жидкой грязи, на мгновение застыл. А когда пропустил мимо себя не так уж и быстро двигавшийся арбалетный болт, скользнул вперед, прижимаясь к стене дома. И одновременно плеснул безудержным гневом во все четыре петельки сразу.

Воинственный вопль, которые издали лихие людишки перед тем, как попрыгать на заснеженную улицу, здорово развеселил. Равно как и их атакующий порыв. Ведь вместо того, чтобы выстрелить, скатиться по противоположным скатам крыш и скрыться, эти недоумки рванули в атаку, размахивая кто чем! Забыв про то, что жаждут крови воинов, взявших в руки мечи чуть ли не в колыбелях. А потом умерли. Один от моего ножа, а остальные — от меча Конгера. Ибо Фиддин с Диттом все время, пока длился этот «бой» дисциплинированно охраняли дверцы кареты.

Кстати, проявленное мною великодушие вызвало у десятника не только приступ детской радости, но и вспышку благодарности — убедившись, что последний из наших противников мертв, он повернулся ко мне и дважды вжал правый кулак в грудь. Дав понять, что видел, как я двигался, понимает, что я мог убить всех четверых без его помощи, и ценит столь широкий жест. Правда, зачем я выдергиваю из стены болт, который в меня все равно не попал, так и не сообразил. Но я на это и не рассчитывал.

В нашей карете было тихо и спокойно, так как мои женщины знали, что волноваться уже не о чем, и ждали, когда мы поедем дальше. А троице ар Койрен не позволяла волноваться пара «обделенных» вассалов, которые видели весь бой своими глазами, и теперь описывали его «самые забавные» мгновения. Описывали со смехом и шутками, но очень неплохо расставляя акценты. В результате, к концу их рассказа близняшки восхищались тем, что требовалось роду Эвис. В смысле, неусыпной бдительностью Фиддина, моей непоколебимой уверенностью в воинском мастерстве своих вассалов и Конгером, подтвердившим на деле, что эта уверенность появилась не на пустом месте.

Да, Хельга с Хильдой были в восторге. И лишь самую чуточку расстраивались из-за того, что я не дал возможности показать себя «их» ухажерам. А Ирлана, как достойная сестра первого меча Маллора, отнеслась к нашей победе, как к должному — дослушав последнее предложение кого-то из парней, вежливо улыбнулась, а затем продолжила разговор, прерванный нападением. Тем не менее, когда мы добрались до особняка ар Жиоров, оперлась на руку десятника без какого-то внутреннего сопротивления. И, поглядывая по сторонам почти с такой же веселой холодностью, что и мои женщины, величественно двинулась следом за троицей меньшиц…

…Вопль герольда, объявляющего о моем прибытии, заставил гостей повернуться к парадным дверям. Не удивительно — он перечислил не только меня и моих супруг, но и вассалов со спутницами. То есть, подчеркнул мое решение выделить каждого из этих парней из безликой массы благородных, обычно сопровождающих глав Старших родов. И, заодно, желание продемонстрировать начавшееся сближение нашего рода с родом ар Койрен. Последнее не могло не вызвать волны шепотков — крупные знатоки всего и вся тут же начали обсуждать, насколько этот род усилит союз ар Эвисов, ар Диргов, ар Сиерсов и ар Маггоров. И, заодно, строить догадки о возможных целях этого союза.

Возвышение Конгера, Фиддина и Дитта тоже не прошло мимо внимания — добрая треть матерей, чьи дочери вот-вот должны были дорасти до возраста согласия или уже доросли, но не были пристроены, принялись терзать своих мужей. Дабы последние не стояли столбами, а представили их кровиночек женихам из не самого слабого Старшего рода Маллора.

Не стояли на месте и желающие продолжить веселье — стоило нам определиться с местом, где появится очередной Уголок Вечной Стужи, как к нему потянулись любители посмеяться или посмотреть на чужое унижение. Только вот с жертвами оказалось, мягко выражаясь, негусто. Ассаш ар Ремир, которого я жаждал видеть больше всего, на этот бал еще не приехал. Те благородные, которые чем-то не угодили Зейну Шандору, реагировали на шутки моих женщин, как бездомные шавки на грозный рык бойцового пса, охраняющего свою территорию. То есть, поджимали хвосты и быстренько перебирались на другую половину зала. А наследник хозяина особняка, Ярвен ар